Куда МБХ предлагает двинуть сильную армию прекрасной России будущего?
Михаил Борисович пишет, что сильная армия — это “достаточная технологическая независимость, авиация, космос, высокоточное оружие”. И дальше предъявляет Путину за технологическую отсталость, а сам предлагает бюджет обнищавшей России, какой ее после себя неизбежно оставит наш прекрасный президент, снова вбухивать в танки и БУКи.
И опять, пока МБХ заочно полемизирует на площадке Шойгу и Рогозина, самый серьезный в мире за последние десятилетия космический прорыв совершила частная компания SpaceX Илона Маска. А никакая не американская армия. Хотя разработки NASA, безусловно, это государство. Но США могут себе позволить тратить огромные деньги на военные бюджеты. А у нищей России они откуда, были и возьмутся?
И вот пока в 2018 году в городе Праге МБХ рассуждает о будущем, а именно, как “внедрить” “абсолютную демократию” в России, и как не внедрять ее там, где внедрить невозможно, лучшие умы Силиконовой долины бьются над тем, как внедрить искусственный интеллект в экономику и в человека.
А в Москве ФСБ бьется над тем, как внедрить очередную Бутину в американское правительство, а ГРУ — своих хакеров в компьютеры Демпартии США.
Но все-таки, демократия не внедряется. Внедряется комсомол, колхозы, коммунистическая идеология. А демократия появляется там, где есть свободные выборы, свободные СМИ и независимые суды. Не надо ничего внедрять, главное, воздержаться от подкупа журналистов и судей.
Если и есть у России шанс стать принципиально другой страной, то только если люди, ее строящие, будут другие. Не антисоветские, не советские, не постсоветские. А вне-советские. То есть, молодые, не старше 40–45 лет.
Я думаю, что все согласятся с тем, что худшее поколение, из описанных выше четырех — это комсомольцы.
И то что предлагает Михаил Ходорковский — никакое не провокационное заявление, а самое банальное и тривиальное, то что уже нам всем предложил, без опции отказаться, Владимир Путин. Это все то же самое, только вид с боку: назад в прошлое под лозунгом построения светлого будущего. И самое ужасное, что это не только архаично и отстало, но и невыносимо скучно.
Это очень boring company, простите.
https://www.facebook.com/karina.orlova.3348/posts/2206498326029226
Андрей Ерофеев:”
Год еще не закончился, но я уже определился с произведением, которое считаю главным художественным высказыванием 2018‑го. Как и большинство высших достижений искусства нашего времени, это эфемерный объект, который от рождения и до полного уничтожения просуществовал лишь несколько часов, никем не увиденный. Сегодня он доступен зрителям только в форме фотодокументов и описаний. Это не страшно, поскольку здесь понятие «произведение» относится в меньшей степени к самому материальному объекту и в большей — к акции и месту его создания. Не менее важно и то, что создание произведения предполагало использование и частичное разрушение другого арт-объекта, причём семантика получившегося шедевра формировалась в результате корректировки значения исходного произведения, понятного любому зрителю и ставшего объектом нападения.
Итак, я имею в виду событие, случившееся несколько дней назад в Перми. Под прикрытием ночи местный стрит-художник Алексей Илькаев заменил слово «счастье» в монументальной надписи московского автора Бориса Матросова. Исходная надпись из крупноформатных фанерных букв гласила «Счастье не за горами». После интервенции Илькаева она стала читаться как «Смерть не за горами». Слоган Матросова про счастье был установлен на набережной Камы девять лет тому назад и пользовался огромным успехом у пермяков и туристов. Даже муниципальные власти не остались равнодушны и взяли арт-объект на баланс и под охрану. Надпись тиражировали на этикетках разных продуктов, на открытках и майках. К ней приходили делать селфи влюблённые, приезжали пить шампанское молодожёны, около неё тусила молодёжь. Однажды прямо под буквами милиционер изнасиловал учительницу.
Слоган Матросова определённо устарел и обмельчал. В сегодняшнем контексте он выглядит рекламным трюком креативных риелторов — поступок же Илькаева вновь поднимает его на высоту художественного произведения. При этом Илькаев действует в соответствии с правилами русского искусства: с точки зрения смыслов, новый лозунг продолжает линию гражданской ответственности, экзистенциального мировосприятия и вообще «здравого смысла». Именно здравый смысл истин, на которых держится мир, наши радикалы-художники не раз предлагали одураченному и обезумевшему обществу в качестве лекарства-антидота. В отношении формы Илькаев также демонстрирует типичный русский подход: практика частичных вторжений в контекст произведений с неизбежным нарушением смысла и авторских прав наблюдается у нас повсеместно и в истории, и в современности — в перестройках архитектурных памятников, в жонглировании скульптурами, наконец, даже в записи древних икон, то есть дерзком акте поновления святынь, которым занимались поколения иконописцев. Так что если и говорить о вандализме (в котором сегодня обвиняют Илькаева), то проявился он в совершённом властями уничтожении илькаевского лозунга. Не ко времени и не к месту пришёлся этот глас вопиющего в пустыне. Но я не удивлюсь, если вдруг окажется, что Илькаев предусмотрел всё наперёд: и противодействие властей, и неизбежно следующие за ним отклики соцсетей, а также местной и федеральной прессы. Ведь ему важно начать дискуссию, обратить наше внимание на «удел человеческий», а вовсе не воевать с Матросовым.