Итак, советская власть сумела отстроить механизм использования ресурсов враждебной цивилизации, при этом не отказываясь от уничтожения своего противника. Более того: Кремль сумел использовать собственную технологическую зависимость для укрепления российского державного статуса. Разве не потрясающий политический парадокс! Правда, в 1991 г искусство абсурда так и не смогло предотвратить развал СССР…
И сегодня Россия нуждается в американских технологиях и инвестициях. И сегодня Америка нужна России, как обоснование ее державного статуса. Да, вот так-то: ключ к выживанию российского самодержавия лежит в американском кармане. Регулируемый антиамериканизм российской элиты и ее одержимость Америкой — лишь подтверждение того, что она об этом знает. Остается лишь задать вопрос: знает ли Америка о том, что она наша системная «скрепа»? Или притворяется, что не знает? Либо знает и не понимает, что с этой ролью делать?
Ну, а что, если вдруг Америка не захочет больше обеспечивать нашу державность «на стероидах» и не придет на помощь в момент в нужды? Что тогда?
https://www.facebook.com/ShevtsovaLilia/posts/1921057438151078
Vedomosti:”Малая активность Медведева объясняется его низкими рейтингами: ему повредили весенние скандалы, связанные с расследованием Навального [«Он вам не Димон»], говорит еще один близкий к Кремлю собеседник «Ведомостей». После публикации расследования и последующих акций протеста Медведев не может поделиться рейтингом с врио губернаторов и, даже напротив, стал для них токсичным, согласен другой человек, близкий к администрации.
Скандалы, связанные с расследованием Навального, — один из факторов, повлиявших на рейтинги премьера и сокращение его предвыборной активности, но не основной, считает Минченко: у Путина впереди президентские выборы, его поездки — часть и его собственной избирательной кампании.
https://www.vedomosti.ru/politics/articles/2017/07/13/722396-film-navalnogo-medvedeva
Алексей Шабуров:”приходится дебатировать с людьми, за спиной которых сомнительное военное прошлое и убийства людей — что ж, вот такая она, современная российская политика, другой у нас нет
Чем разительнее эта повестка будет отличаться от официальной, тем для нее лучше. И пока на государственных экранах Путин будет конкурировать с Зюгановым, Жириновским и Мироновым, Навальный пусть дебатирует сначала со Стрелковым, потом с кем-нибудь еще, например, с кем-то из левого лагеря (если левые найдут среди себя хоть одну заметную фигуру с именем и со своей аудиторией).
Но если отбросить все эмоции (включая брезгливость), то чисто с прагматической точки зрения дебаты Навального со Стрелковым — это скорее хорошо. И вовсе не потому, что они дадут Навальному новых сторонников: это как раз вряд ли. Важно другое — такие дебаты работают на создание альтернативной политической повестки, параллельной и не подконтрольной официальному государственному дискурсу. Такая повестка очень нужна при условии, что у нее будет достаточно широкая аудитория.
А то, что для этого приходится дебатировать с людьми, за спиной которых сомнительное военное прошлое и убийства людей — что ж, вот такая она, современная российская политика, другой у нас нет. И это тоже очень красноречивая деталь.
http://politsovet.ru/55875-navalnyy-vs-strelkov-put-k-alternativnoy-povestke.html
Антон Носик в 2008:”я эту ситуацию постоянно и разнообразно репетирую. Во-первых, я более или менее каждую ночь засыпаю, и это та же самая смерть, потому что мир перестаёт существовать для меня, и сам я перестаю существовать в нём, перестаю участвовать. Во-вторых, я много путешествую, а отъезд из любой местности также является смертью в миниатюре (partir c’est mourir un peu, написал в 1891 году Edmond Haraucourt, пояснив в том же стихотворении, что в любом покидаемом месте и времени оставляешь часть себя; Alphonse Allais добавил, что mourir, c’est partir beaucoup; Набоков усовершенствовал последнюю фразу, записав за 8 лет до смерти, что mourir c’est partir un peu trop; в нашем масскульте наиболее распространена версия той же мысли от Жанны АгузаровойИльи Резника: расставанье — маленькая смерть). Ещё одну репетицию небытия воспел Бродский, написав в 1980 году: Из забывших меня можно составить город. Количество моих жизней, которые необратимо закончились на одном моём веку, едва ли хватит пальцев пересчитать, но всякий раз невозможно поверить, что так же бесследно пройдёт и нынешняя, что все вещи, которые меня сегодня живо волнуют, трудно будет вспомнить, или понять, почему мне было до них дело.
При этом я совершенно понимаю, что от моей способности поверить в будущее событие ничего решительно не зависит. Тысячелетиями покидали этот мир люди, у которых наверняка были те же когнитивные ограничения, что и у меня (смерть — это то, что бывает с другими). Поэтому всё, что я могу сделать, чтобы избавиться от неудобств, связанных с мыслью о непостижимости собственной смерти — это отказаться от привычного естествоиспытательского взгляда на это событие, не анализировать его возможных обстоятельств, не рассматривать каждый прожитый день и каждую выкуренную сигарету как лишний шаг к последней черте. Смерть — всего лишь частный случай будущего, в котором не останется черт настоящего, и, покуда живём, можно находить в ней безусловную пользу, так как она даёт неисчерпаемую пищу для философских раздумий и поэтических опытов. Одним из которых я и завершу сегодня свой рассказ: