«Вы российский телевизор смотрите?» — «Больше уже нет», — она говорила явно подбирая слова. И все же сказала: «Ну Вам кажется, мы похожи на фашистов? Или шо мы детей едим?»
Мы ехали по центральной улице городка, которая, конечно же, называлась Богдана Хмельницкого (въезжаешь в местечко по улице Яр. Мудрого): слева был стенд с большими фотографиями молодых людей: «Это наши мальчики, которые погибли на Донбассе» — портретов было 10 или чуть больше. — «Сейчас еще больше. Как этих мальчиков было трудно матерям в 90-ые растить — и вот погибли. За что?»
В Хмельницком Областном державном архиве на стене перед библиотекой — два огромных стенда, фотографий сто, не меньше. Место гибели — все знакомые по корреспондентским репортажам места: Донецкий аэропорт, Авдеевка, Горловка, Киевский госпиталь — скончался от ран».
К слову: то, что Украина — воюющая страна в городках видно: на улицах — и в Хмельницком, и в Староконстантинове, и в Меджибоже, и в Виннице, и, особенно, в Николаеве ( к слову, свосем убитый город) — много мужиков в камуфляже, у кого он потертый, у кого поновее.
И мне снова стало стыдно, как было стыдно в Прибалтике после развала Союза, когда в открывшихся музеях оккупации я видела фотографии расстрелянных, раскулаченных, десятками тысяч отправленных в телячьих вагонах умирать на безлюдных полустанках Сибири и в лагерях Воркуты. У меня к той же Литве — большой личный счет http://newtimes.ru/stati/temyi/popyitka-primireniya.html
, но стыда за то, что там творила советская власть, это ничуть не умаляет.
И вот теперь — Украина. И нет уже людоедской советской власти. Но снова — стыд за то, что творит власть моей страны, а миллионы — оправдывают.
Хотя никто, ни разу, мне этот счет на Украине за 10 дней моего кочевья не предъявил.
https://www.facebook.com/yevgenia.albats/posts/10159130474935574
Cергей Медведев:”Это не Россия взяла Крым, а Крым поглотит Россию
Крым — не бутерброд, а токсичный актив, кусок полония, который мы положили в карман и который медленно и неуклонно отравляет весь организм, и мы еще даже как следует не начали осознавать все последствия. Для общества и экономики Крым — это ползучая деградация, для политической системы — приговор с отсрочкой исполнения.
https://www.facebook.com/sergei.medvedev3/posts/10214221480839270
Sotnik TV:”Памяти академика Юрия Рыжова: “Путин будет удерживать власть до конца — путем новых обещаний и усиленных репрессий, а общество смирится со своей участью и приготовится к долгому выживанию в условиях стагнации…
https://www.youtube.com/watch?v=Q9cjExHBP_M&list=PL3zKdrd5QmNFRauqZ2CD5-X-yMyR7VoJE&index=1
Глеб Морев:”ощущение исторического тупика. Именно оно провоцирует панику в элитах. Весь ужас и вся историческая беспрецедентность американских санкций — в том, что их не “пересидишь”
Основная стратегия Путина, как автократа, ликвидировавшего и принципиально уничтожающего (Навальный, Ройзман и пр.) любые выборы, до сих пор описывалась одним словом — “пересидим”. Пересидим Обаму, пересидим Олланда, пересидим Порошенко, пересидим, в конце концов, Меркель. Чего ерзать, придут другие, сговорчивые. Здесь, конечно, и развращенность первым и навсегда формирующим опытом общения с западными бизнесменами-взяточниками в Петербурге 90-х и с прагматиками-циниками типа Берлускони и Шредера в 2000-е. Здесь уже, конечно, иной уровень, уровень исторических аналогий — он ведь любитель и читатель истории, понимает иронический взгляд Сталина: в 45-м провожал на выборы из Потсдама Черчилля, а вернулся Иден. Весь ужас и вся историческая беспрецедентность американских санкций — в том, что их не “пересидишь”. Система показала свою независимость от персоналий, заставив Трампа подчиниться и лишив Путина привычного манипулятивного инструментария. Выходов, как в любом противостоянии — три: победить, умереть или сдаться. Победить невозможно. Умереть, но за что? “Народ”, нация готова жертвовать собой в случае прямой внешней агрессии, как это было с Наполеоном и Гитлером. Уже Первая мировая продемонстрировала границы этой готовности. В ситуации медленного удушения противником, находящимся на расстоянии и не посягающем на тебя “физически”, всякая истерически инспирируемая пропагандой мобилизация имеет свой временной и смысловой предел. “Никто не хотел умирать”. И, на этот раз, не станет. Остается сдаваться. В историю России, буде таковая продолжится, как подлинный спаситель отечества и благословенный — в кавычках и без, через 200 лет после Александра — войдет политик, способный переучредить страну и договориться о достойных России условиях сдачи. Патриот-прагматик, ведомый идеей “сбережения народа” и свободный от заражения имперским вирусом. Обсуждение принципов и основных положений такого переустройства страны, меняющего весь роковой ход ее истории, есть, по-моему, главная тема и задача сегодняшнего дня.