Мы говорим, что они будут воровать и потом будут искать способы это сохранить и защитить. Фактически они защищают это все на Западе, они экспортируют свои активы, свои деньги, свои семьи. Поэтому им ничего не надо делать внутри России, чтобы реформировать систему. Это во-первых. Во-вторых, эти люди на пути создания их состояний совершили довольно серьезные преступления. Создание правовой системы абсолютно не в их интересах, и не в их интересах иметь разоблачения, что они делали для того, чтобы стать богатыми. Поэтому, я думаю, эти идеи, что бандиты могут поддерживать правовое государство — это немножко, мне кажется, наивно. Мы видим, как они делят собственность. Затем начинают новый раунд рейдерства, чтобы опять разделить. Хорошо, новое разделение имущества, они этим тоже недовольны, начинают еще разделять, естественно, насильственно. Поэтому, я думаю, им просто надо иметь в виду, что этот духовный мир наших русских бандитов, руководителей, чиновников сейчас, что для них важно, к чему они стремятся. Они не стремятся к миру, справедливости, потому что они демонстрируют своими акциями, что такая ситуация им совершенно не нужна. Они стремятся к еще большему разграблению, никаких других целей в жизни они не имеют и не могут представить.
Можно сравнивать с африканскими странами или странами в арабском мире. Но даже если мы возьмем латиноамериканские примеры, где все-таки переход к демократии случился, мы не имели дело с разграблением в таком масштабе, в котором это существует в России. Я склонен думать, что те, кто за этим стоит, они не способны ни интеллектуально, ни эмоционально, ни нравственно к переходу к нормальной цивилизованной правовой системе.
– Россия может освободиться от этого клана, но не через выборы, конечно, которые этот клан контролирует, через какой-то общественный протест, который приобретет такой масштаб, что его нельзя зажать. В данной ситуации это выглядит не очень вероятно. Но Россия — страна непредсказуемая, и мы не знаем, какое стечение обстоятельств может вызвать такую реакцию.
https://www.svoboda.org/a/usa-today-putin-gangsters/29251795.html
Авдотья Смирнова:”это абсолютно современный сюжет: вот интеллигенция, вот госмашина. Там, где нужна просто продуманная придворная интрига, мы произносим пламенные речи и пишем открытые письма
В главном конкурсе «Кинотавра» — «История одного назначения» Авдотьи Смирновой, основанная на малоизвестном эпизоде биографии Льва Толстого. Молодой Толстой выступает защитником на военном суде над молодым писарем, которому грозит смертная казнь.
Это не фильм про Толстого. Хотя понятно: когда ты впускаешь в сюжет фигуру такого масштаба как Лев Николаевич, его трудно превратить в героя второго плана… И в то же время мы не хотели, чтобы это была история про писаря Шабунина. Да, конечно, суд над ним — большое событие, но не про него. В «Истории одного назначения» заложена очень странная драматургия. Этот фильм должен был начинаться про одно, продолжаться про другое, а заканчиваться совсем про третье. История должна была захватывать так, чтобы ты не понимал, куда все выйдет. И это никак не получалось. Мы с Пармас бились головой о стену. Причем совершенно буквально: у нас была стена, на которой мы выклеивали эпизоды стикерами — наша «стена плача». Сидим перед ней, видим — событий полно, а конструкции нет. Только потом до нас дошло, что вообще-то история не про суд, не про Толстого и его подзащитного Шабунина, а про поручика Гришу Колокольцова. Что должна быть история взросления и разочарования молодого человека, по сути, история первой любви. Его любви к Толстому — любви не в эротическом смысле, а в эмоциональном. Той любви, которой мы можем влюбиться в своего учителя, старшего друга или подругу. Того состояния, когда ты покорен каким-то человеком и хочешь только одного — нравиться ему. А потом все рушится. Как рушится всякая первая любовь.
Мы с самого начала сказали себе, что это абсолютно современный сюжет: вот интеллигенция, вот госмашина. Там, где нужна просто продуманная придворная интрига, мы произносим пламенные речи и пишем открытые письма. Лучший слоган для картины — бессмертное высказывание Черномырдина: «Хотели как лучше, получилось как всегда». Ведь пылкий Лев Николаевич тоже не лучшим образом себя показал в этой истории о благих намерениях и высоких желаниях, которые терпят абсолютнейшее фиаско.