Италию - не искренняя помощь, а услуга. За которую позже придется расплатиться. Например – позицией по поводу санкций в отношении России. За отменой санкций – следующий этап, признание Крыма российским. Ведь так сложно будет действовать и принимать решения против того, кто оказал поддержку в трудное время. Не важно, велика была эта помощь или ничтожна. Сам факт накладывает некоторые этические обязательства. На что не мог не рассчитывать Путин. Именно поэтому отправка помощи с его стороны выглядит аморально. Если размер отправленной помощи незначителен, то цель одна – получение пиар-эффекта. Что против всякой человеческой этики и представлений о гуманизме. Если помощь значительна – то это цинично по отношению к населению России. Ведь сам Путин и его окружение обеспечены всем необходимым для защиты или спасения от коронавируса. В отличие от российских пенсионеров.
'Я буду голосовать за поправки
'Я буду голосовать за поправки к Конституции, которые никому не дадут попрать нашу историю'. Певец Газманов. Сейчас услышал по ТВ. Попрать - это не опечатка. Это Газманов так сказал. В общем, не попрем.
США решили выделить по $3000
(≈240 тыс. ₽) на семью из-за коронавируса. А всего американские власти планируют выделить $2 трлн на борьбу с кризисом, который может принести коронавирус. Это примерно 160 трлн ₽ или 8 годовых бюджетов России… Пока в США думают, как помочь гражданам, в России глава ЦБ утверждает, что в выплатах населению необходимости нет (мол, это неэффективно). Ещё бы. Сейчас куда «важнее» помочь друзьям-нефтяникам, обнуляя рубль и доходы граждан вслед за обнуляющейся ценой на нефть.
Коронавирус оказался своего рода 'виртуальным
Коронавирус оказался своего рода 'виртуальным ксенобиотиком'. Он действует комплексно, психофизически, сразу в двух направлениях — нанося удар не только непосредственно по организму, но и по психике. Он парализует не только онтологическим, утробным страхом смерти, но и возможно, даже более — прекращением привычного течения бытия. Разрушение привычек, нарушение ежедневных ритуалов, способствует невероятной невротизации, погружает общество в массовый психоз. Внезапно (!) возросшая в России смертность от пневмонии, судя по всему и есть смерть от коронавируса, которую скрывают ради статистической иллюзии, дабы, в свою очередь, поддерживать иллюзию этой власти, на наших глазах превращающейся в мыльный пузырь. Как я уже писала, если эта власть не может справится с коронавирусом, она не сможет справиться с управлением. В самое ближайшее время.
«В махорочном дыму поднялся старик
Муртайкин. Молитвенно сложил руки на груди и сказал: «Фёдор Иваныч, прошу тебя, обчество просит, уйди ты с председателей Христа ради! Силов наших больше нет. Десятый год без урожая, коровенки подохли, лябяда и та не родится... А братовья твои последнюю косилку соседям продали... И мордуют всех, слова не скажи. Сгинь, тоись, уйди. Имей совесть». Собрание одобрительно загудело. Но тут слова взяла Софья Прялкина. Сверкая звездочкой героя соцтруда, она начала тихо: «Да, товарищи, все уж сроки просидел в председателях Фёдор Иванович Сорокин. Но нельзя нам сегодня менять нашу власть, когда зарятся на наши угодья соседи. Затеем выборы, отчекрыжат они пахотные земли и покосы за Дунькиным болотом, - и вдруг крикнула в голос, - нельзя, не можно нам сейчас без твёрдой руки. Не оставляй нас, Иваныч!». Собрание задумалось. В тишине поднялся председатель. Отыскав глазами Муртайкина, обратился к нему: «Хорошо сказал, старик. Спасибо тебе за горькую правду». После чего вышел из-за стола, протолкался к Муртайкину, ухватил его обеими руками за голову, да так, что шапка дедова отлетела в сторону, и приложился к бороде долгим поцелуем. Оторвавшись от ошалевшего Муртайкина, ни на кого не глядя, вернулся на председательское место. После долгого откашливания и сморкания, наконец, поднял мокрые глаза на собрание: «Братья и сестры, - голос его дрожал, - да кем же я буду, если брошу вас сейчас, когда все в таком развале и погибели, когда неспокойно на рубежах родного колхоза! А международная обстановка?...» ... Расходясь после собрания, мужики толковали: «Да, наш Иваныч голова, все ухватил! Ну на кого его менять? Нет ему замены. Время-то какое...». (Тимофей Погудин. 'Время пахать'. М. 'Советский писатель'. 1962 г.).