История про 22 миллиона рублей, собранных гражданами для Евгении Альбац, в этом смысле кое-что говорит про всех нас.
Готовность людей к деятельной солидарности означает, что мы все еще живы, а уничтожить общество будет не такой элементарной задачей, как предполагали наши цензоры.
Последним вообще стоит приготовиться: краудфандинговые кампании набирают в России популярность и вовлекают все новых людей. Это в свою очередь ведет к росту внимания к деятельности независимых СМИ и НКО, а еще к несправедливости и политической ангажированности российских судов.
Возможно, скоро выплачивать штрафы в защиту общественной жизни станет заметная часть населения страны. Можно иронизировать, что это будет «налогом на свободу», вот только позиции самих властей параллельно будут становиться все более шаткими.
https://www.novayagazeta.ru/articles/2018/11/13/78562-nalog-na-svobodu
Сергей Шелин:”Они ведь действительно считают, что «государство» (под которым разумеют, конечно, не страну, а машину власти) «ничего не должно» податным сословиям.
И мы назвали бы их радикал-либералами, если бы эта установка дополнялась тезисом, что рядовые граждане тоже «ничего не должны» начальству. Раз уж оно не обязано что-либо для них делать, то с какой стати его кормить и содержать? Но случаев отказа от суперзарплат и привилегий в этой среде не фиксируется. А ближайшие родственники свердловской чиновницы богатеют вовсе не в вольном бизнесе, а на миллиардных госконтрактах. То есть как раз им-то государство «должно».
Высшие сословия все дальше уходят и все надежнее отгораживаются от низов. Даже прежняя показная забота о народе уже воспринимается в их кругу как дорогостоящее и утомительное занятие. Вместо нее широкие массы развлекают троллингом всех разновидностей. Кадры клоунов-добровольцев в растущем числе поставляет сам перерождающийся руководящий класс.
http://www.rosbalt.ru/blogs/2018/11/13/1746100.html
Гасан Гусейнов:”Мы историю творим,
и теперь признать пора,
что Москва не третий Рим,
а вторая Анкара.
https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=10215674600316814&id=1196293572
https://vk.com/wall-60397113_6200041?z=photo-60397113_456491868%2Falbum-60397113_00%2Frev
Андрей Архангельский:”зверства Грозного или Малюты Скуратова, с которых «Годунов» начинается, не отрицаются, конечно, но как бы затушеваны и приглушены.
Эта телевизионная «Русь» предстает сегодня на экране как бесконфликтное и безмятежное пространство, припорошенное слегка мосфильмовским снежком. С медком на пасеках, капустой в бороде и огурцами в бочках, с духовностью, благолепием, девичьей скромностью и прочим гламуром XVI века. Самое примечательное в таких сериалах — на улицах, в домах и на самих людях, так сказать, нет следов «грязи»; все выглядит свежевымытым, словно водопровод был построен в Москве не при Годунове, а скажем, еще в XII веке. Кстати, точно так же выглядит в сериалах и другой миф — телевизионный «СССР», с сияющими телефонными будками, сверкающими «Волгами», а также простыми советскими гражданками, которые выглядят как Одри Хепберн в лучшие годы. Эта чистота утраченного рая — общая черта всего нашего псевдоисторического, ностальгического кино.
В точности как в любом «сталинском сериале» — где нам внушают, что время было «страшное, но интересное», что «было и хорошее». Ну вот разве что Малюта излишне жесток, но потом он погибает «за родину, за Грозного», смыв, так сказать, кровью свои грехи.
Удивительно, что на роль «хорошего» выбран не классический, как обычно, «собиратель земель», а как раз наоборот — нетипичный, неправильный, даже «ненастоящий» (как Годунова и называли) царь.
Годунов в сериале — такой средневековый вариант self-made man, царя, который всего добился сам (естественно, с учетом норм своего времени). Кроме того, Безруков делает акцент на психологической сложности героя, который не лишен сноровки в политической жизни, однако инстинктивно тянется к свету, к добру, к гуманности. Так, уже в первой серии, после участия в опричном наезде, он дает обет перед Богом, что впредь «крови лить не будет».