Поэтому Золотову недостаточно критики оружием — он вынужден обратиться к оружию критики. Навальный своей публичной и доказательной критикой создает его как публичную фигуру. Больше того, он его интерпеллирует как публичного политика — то есть вообще как политика.
В учебниках критической теории часто приводится классический пример интерпелляции из Луи Альтюссера. Полицейский кричит на улице прохожему: «Эй ты, стой!» — прохожий оборачивается, и именно это движение и делает его тем, к кому обращался полицейский. То есть он в этот момент превращается в объект полицейского обращения, в некоего «гражданина», «свидетеля» и так далее.
То, чем до сих пор занимался генерал Золотов, не является политикой ни в каком из словарных значений этого слова. Разоблачительные ролики Навального прикрывают только краешек занавеса, за которым целый мир связей, сделок, сговоров, соглашений и согласований. В нем и происходит сложная жизнь таких людей, страшных, если к ним приглядеться, но вынужденных иногда делать вид, что они руководствуются не только корпоративными, но и хотя бы какими-то общественными интересами. Это не политика, и, прямо или непрямо обращаясь к ним, публичный политик Навальный предлагает им возможность инициации в политику. На этот вызов нужно отвечать соответствующими ему способами. Да, «обидчика» можно убить, но это означает лишиться возможности ответить тому адекватно. Показанные в прямом эфире документы — это сильный риторический аргумент, их можно игнорировать, но невозможно вслух заявить, что их нет (тролли так делают, но на то они и тролли). На слово приходится отвечать словом, и, возможно, ощущая это принуждение говорить, интерпеллированный в политика Золотов физически чувствует пределы своих возможностей, свое одиночество. Наверное, это очень пугающее чувство для властного человека.
Публичная политическая речь создает (учреждает) особую реальность — принимая вызов Алексея Навального, Виктор Золотов оказывается вынужден действовать в этой новой реальности. Это реальность отношений власти. Так что генерал Виктор Золотов наконец впервые по-настоящему заговорил об общественных отношениях. И ему явно не может помочь язык идеологических клише, всех этих гротескных обвинений в адрес Навального и «таких, как он», которого до сих пор было достаточно для непубличных разговоров. Его комично-жуткие угрозы — это муки рождения языка настоящего разговора об отношениях. Может быть, у него ничего и не родится. Но это еще один случай, когда неутомимый Навальный дал возможность понаблюдать в режиме реального времени, как люди учатся говорить.
Это означает, что стратегия Навального действительно работает. Пережив сеанс политической интерпелляции, влиятельный сановник Виктор Золотов не сможет остаться тем, кем был до того. Кто-то из этих двоих выиграет только что начавшуюся партию, правила которой создаются прямо на наших глазах.
https://www.colta.ru/articles/specials/19089
Татьяна Становая:”Страхи охранителей.Зачем Золотов записал обращение к Навальному
Золотова, как в свое время Усманова, сразу стали критиковать за политическую иррациональность: зачем легитимировать Навального, привлекать внимание к его расследованиям, поднимать его статус до своего уровня и вообще отклоняться от официальной линии в отношении оппозиционера?