В конце 80-х у Шевчука была такая песня «Предчувствие гражданской войны». Нам тогда казалось что это все беллетристика и в нашей самой читающей стране в мире гражданской войны быть не может, однако уже через несколько лет она случилась, вполне реальная, с кровью и жертвами.
Так вот, сейчас исторический момент таков, что ситуация быстро переходит в плоскость «или мы их, или они нас». В России, пока на вербальном уровне, нарастает ситуация прото-гражданской войны. Два лагеря уже не могут мирно ужиться друг с другом. Дело идет к конфронтации.
На этом фоне все ваши политологические рассуждения о том, что сделать с вашим бюллетенем, как сделать так, чтобы с утра быть предельно трезв и в графу правильно проставить крест — всё это просто тупо меркнет в сравнении с вот этой очевидной нарастающей конфронтацией.
Они искренне считают нас американскими шпионами, которые хотят при помощи Госдепа захватить власть и всех их перевешать.
Мы искренне считаем их всех христопродавцами, продавшими страну путинской мафии за тридцать серебренников и ипотеку, которые и так нас всех перевешают, если останутся у власти.
Мы медленно, но верно (а может и не медленно) идем к глобальному выяснению, кто кого.
Вот это что-то новое, я готов в таком участвовать. Понимаю ваш пафос о «гражданском долге» и «нельзя упускать момент», но момент этот уже совсем другой, чем вам представляется. Сходите просто в следующий раз на акцию по типу такой как прошла сегодня. Загляните в одухотворенные лица наших противников в погонах. Поверьте, вы как взглянете в них, вы сразу поймете, что вас не спасет от них никакой Явлинский, никакая Собчак, никакая вышивка на бюллетене крестом. Против силы может быть только другая сила. Давайте им ее покажем и добьемся честных конкурентных выборов. Не 18 марта, так позже, когда угодно. Я другого выхода не вижу.
https://www.facebook.com/milov.vladimir/posts/1799963866741947
Виктор Шендерович:”Ксения Собчак в одиночном правозащитном пикете в Грозном — нечто, заставляющее содрогнуться даже бывалых дегустаторов российской политической пошлости, вроде меня.
Некоторой компенсацией за эту пошлость, впрочем, может считаться кристальная, почти математическая ясность композиции, проявившаяся в этом эпизоде.
Ибо заниматься в Грозном защитой прав человека (от Рамзана Кадырова), несомненно, можно, но о цене на это занятие — спросите у сотрудников «Мемориала», чьи офисы и машины поджигают с завидной регулярностью и безнаказанностью; спросите об этом у председателя «Комитета против пыток» Игоря Каляпина, избитого и облитого зеленкой и фекалиями; спросите, собственно, у сидящего в СИЗо Оюба Титиева, как бы на защиту которого прилетела Ксения Собчак.
Можно было бы спросить у Анны Политковской и Натальи Эстемировой, да боюсь, поздновато. Защита прав человека в Чечне — смертельно опасное занятие…
А возможность, с гарантией комфорта и безопасности, прилететь в вотчину Рамзана Кадырова и устроить там предвыборное шоу, чтобы заработать очки на беспроигрышном нравственном поле, — пошлость, на мой вкус, запредельная даже по нашим меркам.
Мандельштам называл поэзию «ворованным воздухом», а за “разрешенные” стихи предлагал сечь. Ибо неприлично писать разрешенные стихи — лучше не писать вообще!
Неприлично бороться с властью с разрешения и на деньги самой власти — честнее вписаться в доверенные лица и сосать эту титю в открытую.
Нельзя брать напрокат, на денек, судьбу правозащитника — это не бриллианты для вечеринки, тут другие расценки.
Гарант безопасности Ксении Анатольевны в Чечне — по совместительству (теоретически) гарант прав всех россиян, — по роду своей работы был обязан немедленно, в силу особой общественной значимости эпизода, добиться освобождения Оюба Титиева и наказания тех, кто сфальсифицировал уголовное дело в отношении правозащитника.
Как обязан был — давно! — снять свое покровительство с заказчика многочисленных убийств, Героя России, бывшего юноши в трениках, вольного теперь казнить или миловать любого, в соответствии с его (и его корпорации) представлениями о политической целосообразности.