Безбожное охотничье вранье. Но французы схавали: тут ведь пахнет «неописуемым благородством», как сказал бы Достоевский. Причем с обеих сторон.
Нет таких мельничих в России. И не было.
Дон Кихоты были.
Тургеневская поселянка - не мельничиха, а мельница, в самом деле оказавшаяся великаном-злодеем.
Мельничиху же - настоящую, без мыла - пользовал Ермолай. Тургенев при них был лишним человеком.
Сейчас Россия догоняет не Европу, а Америку. Кое в чем уже и перегнала. Европа сейчас для русских - вроде того леса, в котором Тургенев стрелял куропаток: не лес, а кустарник. Подлесок. Подшерсток.
Что касается Америки, то в ней, как знал еще Маяковский, леса и травинки сбриты. Женщина по-американски должна быть лишена вторичных половых признаков. В театре идет спектакль «Монологи влагалища». Думаете, порно? Ничего подобного: это «ваджайны» всех времен и народов рассказывают, как их обижали разнообразные босяки. Либеральный месседж.
Пойдешь на стриптиз - а там у девок лобки стриженые.
Никониане проклятые, мало им мужиков безбородых.
И в Рашке птенцы Петровы эту моду усвоили. Хуже: начали в кино попкорн жрать. Цивилизовались: забыли семечки.
Поймать бы куропатку! На ней хоть перья есть.
Знакомый, работавший на Кубе, рассказывал: привычнейшая забава тамошних мальчишек - пользовать кур. Курица потом махнет разок крыльями - и кувырк: готова в суп. Так у Чехова степняки-хуторяне птицу к обеду стреляли из ружей. Заодно ребята учились стрельбе влет.
Что касается отрока Пушкина с его гиперборейской Ледой, он и сам горазд был ее клювом терзать. Но:
России и Пушкин лишний человек.
Вот в чем пойнт - отнюдь не в литературе! Тургеневский страх перед женщиной - всеобщий страх русских перед матерью-родиной. Сожрет с носками и даже пуговиц не выплюнет.
Ладно, не будем русофобствовать. Скажем вместо России мать-природа. Женщина есть природа как таковая, об этом в наше время красноречиво написала Камилла Палья - переоткрыла старую истину в эпоху политизированных влагалищ. Миф северо-американских индейцев о vagina dentatа - вечная правда о женщине, ибо мужчина всегда вкладывает в нее больше, чем извлекает.
История Запада, говорит Палья, - непрерывный бой с женщиной, «покорение природы», западное искусство - трофеи и триумфы этой войны. Пересказывать книгу Палья незачем, она сейчас есть по-русски. Нам важно в ее контексте увидеть темы русской литературочки (термин Маяковского). Русские - робкие разведчики на этом бранном поле: сунут палец в огонь - и отдернут. Вел себя как воин один Гоголь в «Тарасе Бульбе»: панночек ваших нам не надо, а погром устроим.
Русское брутальное антизападничество, русское соревнование с Западом - патология «Тараса Бульбы». Чехов куда сильнее Тургенева, но русский милитаризм - эротизм чахоточного.
Однако в литературе нужно хамить. Или хотя бы не распускать слюни, как учил Чехов, презиравший слезоточение и автобиографию. А Тургенев в своих сочинениях очень уж похож на самого себя.
В литературе Ноздрев нужнее Манилова. Хлестаков - тот вообще чемпион. Приходи и заявляй: литература - это я! Видите тот лес, что вдали синеет? Мой лес! С подлеском и с куропатками! И «Фрегат „Палладу“» я написал, и Юрия Кублановского.
И если я не граф Толстой, то барон Брамбеус точно.
О бабах и сиськах - последнее. Камилла Палья говорит, что принципиальная, на все времена, победа была одержана в Египте, родившем западный глаз: способность за объемом увидеть плоскость, различить линию. И молочные бурдюки матери-природы были сублимированы в изящные девственные груди египетского искусства.
Из России только Набоков сумел совершить бегство в Египет.
Лолита - это вам не Полина Виардо.
Сестра моя литература.
Максим Семеляк
Как есть
Альбом «Спасибо» Земфиры Рамазановой
Безвкусица в рок-музыке - а мы имеем дело с безупречно безвкусной пластинкой - совершенно не порок, скорее грозное оружие, если уметь им пользоваться. Земфира, которая сама по себе грозное оружие, им пользоваться, как оказалось, решительно не умеет.
Ее альбом «Спасибо» - это, как и было сказано, законченная безвкусица, каскад вторичных излишеств; песни предельно невыразительны, однако записаны с любовью и ненужно красочным тщанием. Эти песни при всем желании не определишь набоковским словечком «мнемогеничные» - запоминаются они скверно. В самом факте бросового альбома нет ничего ни страшного, ни интересного - каждый приличный музыкант должен позволить себе проходную пластинку, а желательно несколько. Это ведь только в российской музыкальной журналистике принято устраивать истерики по поводу нехватки «хитов». В конце концов, у Боба Дилана есть плохие альбомы, а у Земфиры их, получается, нет? Много было бы чести.
В конце концов, альбом «Спасибо» привлекает не плохими песнями, но занимательной установкой.
В первый раз Земфира звучит, поет и играет на грани фола - кафешантан, танго, архивы галльских синематек и прочие услады простофиль. Сменив англофилию на франкофонию, Земфира увлеченно мешает глубокий звук с ярмарочным стихом. Проблема в том, что она не умеет делать ни того, ни другого. Безвкусица предполагает фамильярное обращение с любой стилистикой, но это Земфире вообще никак не присуще. Она не умеет разбрасываться, она абсолютно в себе, она одномерный сочинитель, именно поэтому в простецкой аранжировке «До свиданья, мой любимый город» в сто раз больше глубины и тайны, чем в камуфляже новых песен. С лебединой сталью таких вещей, как «Бесконечность» или «Ариведерчи», эти новые тоже, понятно, сравнения не выдерживают.
Земфиру рядят в какие-то дурацкие платья, приосанивают, выдумывают странные кондитерские аранжировки, все эти заливистые трубы, но она все равно дичок, каменный цветок. Земфира, по ощущению, не умеет играть - не в смысле музицирования, разумеется, а в плане детской забавы. И альбом, несмотря на учтивое название, получился недружелюбный. Она умеет выстрадать, но не высмеять. Беда пластинки состоит не в низком проценте искренности - как раз наоборот, тут до обидного мало фальши. Можно покрутить пальцем у виска, а с Земфирой надо непременно хвататься за сердце. А как же, спрашивается, хвататься за сердце, если человек теперь слагает стихи вроде «дом молчит почтенно»?
Именно поэтому «Спасибо» превращается в альбом, вызывающий повсеместное раздражение.
Раздражает все - совместный концерт с бессмысленной цирковой труппой Billy’s Band и суета вокруг «Евросети». Напрягает обложка журнала Citizen K. Действует на нервы обложка самой пластинки. Бесит название. Коробят стихи вроде «бери «Шанель»«, пошли домой». Раздражает сам издательский дом «Ъ» - в котором, кстати говоря, семь лет назад про Земфиру еще писали гнусные тексты. В довершение всего единственная приличная песня «Мы разбиваемся» оказывается облечена в космической пошлости и дремучести клип.
Чем больше Земфира мудрит, тем проще она становится.
Тут самое время вспомнить наперсников - первого продюсера Лагутенко и нынешнюю подругу Литвинову. Сами они лучше некуда умеют освоить фигуры фальши. Влияние Литвиновой очевидно - от нее эти фортепианные раскаты, эти кабареточные нюансы, вся эта любовь как случайная смерть, эти ужасные, наконец, клипы. (Я не знаю большего зла для здешних молодых певиц, чем прослушивание записей Марлен Дитрих - молодые певицы сразу начинают принимать историческое значение за истерическое, и им конец.) Однако Литвинова превосходно умеет оперировать безвкусицей. Она гениальная фарсовая героиня. Кстати, в альбоме она совершенно замечательно кричит - на песне «1000 лет».