Как- то забыто, что лень и праздность могут быть не только приятны, но и продуктивны. Российский историк Сергей Аркадьевич Иванов изучал устройство жизни в средневековых университетах. Известно, что студенты помимо изучения наук находили себе много интересных занятий: пели серенады, устраивали шутовские шествия, пьянствовали, дрались. Начальство безуспешно пыталось с этим бороться. Исключением стал Неаполь, где император Фридрих II железной рукой ввел строжайшую дисциплину. «Но, -замечает далее историк, - веселый дух бурсацкой вольницы непостижимым образом способствовал успеху наук». Все выдающиеся ученые эпохи Ренессанса были выходцами из «недисциплинированных» университетов. А именно неаполитанский так и остался захолустным, не дав ни одного гения.
В нашу эпоху царствуют менеджеры Фридриха. Вот показывают по телевизору интервью с оперной певицей. Она сидит прямая, как солдат, серьезная, как министр. Отвечает на вопросы. «Почему сейчас нет великих певцов, личностей, кумиров? Таких, какими были, например, Шаляпин или Карузо?» - «Да, знаете ли, тогда был другой ритм жизни. Артисты могли позволить себе чуть ли не по полгода работать над ролью, сомневаться, пробовать, размышлять. Сейчас такое невозможно, все расписано по минутам, на годы вперед». - «А изменить ничего нельзя?» - «Нет, что вы, в наше время все должно быть максимально эффективно».
На такие рассуждения натыкаешься постоянно, и говорящие почти никогда не замечают здесь, мягко говоря, непоследовательности. Почему так мало новых книг, спектаклей… да чего угодно: хороших кофеен, моделей сапог, парфюмерных новинок? Да потому что бешеный ритм жизни заставляет все делать быстро, не задумываться, не оглядываться. Получается халтура, а клиент не дурак, он шарахается в сторону.
Тут еще подоспел кризис, благодаря которому заработанные безумными усилиями деньги вдруг, словно в «Варьете» у Воланда, превращаются в фантики. Мне известен человек, любой разговор с которым безошибочно можно было начинать фразой: «Как ты долетел?», и услышать в ответ «Спасибо!» либо же: «Да я еще в аэропорту!» Он занимался строительством офисных центров в городах Урала. Жену видел редко, детей - никогда. Спал только в самолетах. Впрочем, нет, в самолетах он тут же открывал ноутбук и готовился к переговорам. Вокруг все восхищались тем, как блестяще отстроен его бизнес, как все продумано, как замечательно работает команда. Но в регионах спрос на офисы резко упал, выплаты по долларовым кредитам выросли вследствие падения рубля. То, что обещало прибыль, обернулось долгами. Если бы последние три года этот воздушный странник занимался тем, что выращивал розы, коллекционировал открытки или писал стихи, он был бы сейчас богаче на несколько десятков миллионов евро.
Нет, честное слово, в нашу неясную, полную неприятных неожиданностей эпоху новой глобальной идеей могла бы стать идея праздности. Точнее - правильного соотношения между праздностью и работой. Проблема в том, что замена нормального человека на человека функционального, о которой говорил Иноземцев, очевидно действительно произошла. А когда долго производится отбор по одним признакам, атрофируются другие, это вам скажет любой селекционер. Превращение жизни в непрерывную гонку происходит не потому, что это хорошо, правильно и продуктивно, а потому, что иначе нельзя. Образ жизни превращается в подобие религиозного культа, а тут уже надо не размышлять, а быть твердым в вере и приносить жертвы.
Окажись Герберт Уэллс в нашей эпохе, он бы, вероятно, скорректировал свое представление о будущем. На земной поверхности у него жили бы морлоки, симпатичные, глуповатые, наслаждающиеся бездельем, потому что за них давно уже все делают машины. А в темных подземных офисах обитали бы элои, потомки сильных мира сего. Почти бестелесные, угрюмые, безумные и больные. С четырьмя ушами. И в каждом - по мобильнику.
* ВОИНСТВО *
Александр Храмчихин
Четвертая китайская стратагема
Побеждает тот, кто не торопится
Четвертая китайская стратагема звучит так: «В покое ожидать утомленного врага». То есть пассивность на войне может быть очень даже полезна. Но, разумеется, польза или вред пассивности очень сильно зависят от конкретной ситуации.
В августе 1787 г. началась очередная Русско-турецкая война. Турки собирались наступать на Херсон. Чтобы это наступление было успешным, они должны были захватить крепость Кинбурн, блокировавшую с юга вход в Днепро-Бугский лиман.
В крепости находился гарнизон численностью четыре тысячи человек, которым командовал сам Суворов. Орудий было примерно 350, в основном крайне устаревших. Рядом с крепостью находилась русская флотилия, состоящая из двух фрегатов и четырех галер.
12 сентября двенадцать турецких кораблей начали обстрел Кинбурна, однако были отогнаны артиллерией крепости. 15 сентября обстрел начали уже 38 кораблей. Русская флотилия, которой командовал капитан 2 ранга Обольянинов, проявляла пассивность, объяснявшуюся, видимо, отнюдь не расчетом, а подавляющим превосходством противника в силах.
Тут, правда, командир галеры «Десна» мичман Юлий Ломбард пошел в атаку по своей инициативе. Один против 38. И обратил противника в бегство, повредив при этом 2 галеры противника.
1 октября турки начали третью атаку с моря. 25 кораблей (в том числе три линейных) с 400 орудиями бомбардировали крепость, а с 23 транспортных судов на Кинбурнскую косу началась высадка десанта общей численностью 6 тысяч человек.
И вот тут пассивность проявил Суворов. Совершенно сознательно. Он видел, как противник высаживает десант, но не мешал ему. Прямо так и сказал: «Пусть все вылезут».
Все турки вылезли, вырыли поперек косы 15 рядов траншей и двинулись в сторону крепости. Навстречу им Суворов вывел отряд численностью 1,5 тысячи человек, то есть в четыре раза меньше, чем у противника. Они с ходу выбили турок из десяти траншей, однако тут в дело вступил турецкий флот. Своим огнем он стал наносить русским серьезные потери, был ранен сам Суворов. Пришлось отступать в крепость.
И тут снова в атаку пошла одна-единственная «Десна». И снова в одиночку разогнала весь турецкий флот, потопив при этом две галеры. После чего раненый Суворов повел своих солдат и казаков в повторную атаку. К ночи десант был разгромлен полностью, турецкие корабли сумели снять с берега всего 600 десантников, то есть 10 % от первоначальной численности. Фраза Суворова «пусть все вылезут» оказалась очень правильной. Русские потеряли убитыми 138 человек.
3 октября к Кинбурну подошла русская эскадра под командованием контр-адмирала Мордвинова. Теперь русские имели здесь четырнадцать кораблей, в том числе один линейный и четыре фрегата. Против них у турок был 61 корабль, в том числе три линейных и пять фрегатов. Адмирал Мордвинов в бой отнюдь не рвался, при этом пассивность у него была отнюдь не суворовская. Однако князь Потемкин приказал Мордвинову атаковать противника. И тот отправил в бой одну-единственную плавбатарею, которой командовал капитан 2-го ранга Веревкин. На эту батарею был направлен и героический мичман Ломбард, продемонстрировавший свой талант одиночных атак.
Увы, плавбатарея обладала крайне низкой мореходностью, кроме того, на ней при выстрелах стали взрываться собственные пушки. В итоге она была выведена противником из строя, села на мель и была захвачена турками. В плен попал и Ломбард.
Лишь после этого Мордвинов двинул в атаку целых восемь судов, после чего турки сразу ушли. На этом и закончилась кинбурнская эпопея.
Годом позже, все еще воюя с турками, Россия начала очередную войну и с другим традиционным противником - Швецией. На суше война шла на редкость вяло, за три года войны не произошло ни одного крупного сражения. Русским воевать со шведами было почти нечем, поскольку основные силы были задействованы против турок. В шведской армии вообще имело место разложение вплоть до мятежей, особенно не хотели воевать финны.
На третьем году войны шведский король Густав III решил компенсировать эту вялость на суше ударом с моря. Целью шведов стали Кронштадт и Санкт-Петербург. Предполагалось разгромить русский флот «в его логове», высадить десант в районе Выборга и оттуда совместно с сухопутными войсками наступать на русскую столицу.