В декабре 1923 года ученикам Русской гимназии чешского городка Моравска Тржебова предложили написать сочинение на тему «Мои воспоминания с 1917 года». Выдержки из этих сочинений были опубликованы в «Бюллетене Педагогического бюро». Кроме того, Педагогическое бюро по делам средней и низшей русской школы за рубежом обратилось ко всем школам Русского Зарубежья с призывом повторить этот опыт и присылать собранные сочинения в бюро для анализа. Результатом стал сборник статей «Дети эмиграции», изданный в Праге в 1925 году (в 2001 году он был переиздан в России издательством «Аграф»).
Одной из участниц акции Педагогического бюро была Русская гимназия в Праге. 18 марта 1924 года во всех классах гимназии, кроме подготовительных, прошел специальный урок, на котором дети писали сочинения-воспоминания. В том же году отрывки из наиболее выразительных сочинений были изданы брошюрой «Воспоминания детей-беженцев из России», текст которой мы и предлагаем вашему вниманию.
Публикуется по изданию: Воспоминания детей-беженцев из России. Под редакцией С. И. Карцевского. Прага, 1924. В большинстве случаев сохранена пунктуация и орфография авторов сочинений.
МЛАДШИЙ ВОЗРАСТ
Точнее те, кому в 1917-1918 гг. было 3-5 лет.
1. Я помню, когда-то была война с немцами, а потом революция между собой.
2. Тогда по всей России была революция. Они пришли и стали грабить нашу станицу.
3. Начался голод, стало все дорого. Стали все от голода умирать. Бывало зимой выйдешь на улицу и видишь, как у какого-нибудь забора лежит труп.
4. Мы голодали очень сильно. Однажды мы с бабушкой купили муку. Но мука не оказалась хорошая. Когда бабушка напекла калачей и мы их наелись, то мы были распухлые. Еще хуже, когда на обеих сторонах свинка. Когда у меня прошла опухоль, я познакомился с одним артистом из цирка и он меня туда определил и я учился на акробата и на комика.
5. Мне было шесть лет. В одно прекрасное утро, когда я спала в детской, вошли вооруженные солдаты и стащили меня с постели. Как я ни плакала, но они разбили мою любимую куклу. Через несколько минут вошла в детскую моя мама, вся в слезах, и сказала, что папа, который лежал после тяжелой операции, принужден идти куда-то со злыми большевиками. Все наши шкапы оказались пустые. Мама после того потрясения ослепла и пробыла в таком состоянии три месяца.
6. Я помню, как к нам в город пришли большевики. Большевики стали бить евреев и разграблять их имущество. Мне было очень жаль евреев.
7. Помню, как мы на Пасху сидели в подвале, и бабушка приносила туда пасхи и куличи. Помню, как на заборе городского сада была кровь и около стены большая воронка. Это от пушки ядро попало и разорвало его на части.
8. Когда долго не стреляли, мне делалось скучно.
9. Еще я помню, как один мужчина, по имени Прокоп, повесил 17 человек. Как раз в нашем дворе. В этом дворе стоял какой-то погреб и там он их повесил. Я сама это не видела, как он их весил, но рассказывали мне те люди, которые все видали. И рассказали мне, что каждый должен был встать на скамейку и всунуть голову в петлю, когда уже было готово, должен был оттолкнуть скамейку, и тогда этот человек скончался. Однажды мы обедали, и видим мы бежит какая-то собачка. Мы ее приняли и накормили. Она уже жила у нас, мы всех спрашивали, как ее звать и чья она, никто ничего не сказал, только один учитель сказал, что это его собачка, и звать ее Тузик…
10. Многие люди умирали от голода и холода. Всюду можно было видеть голодных детей, которые валялись на улицах. Никто на них не обращал внимания. Все были заняты добыть себе что-нибудь на пропитание.
11. Мне приходилось спекулировать, так как был большой голод, и заработанных денег отца не хватало, чтобы прокормить всю семью.
12. В 1918 г. я потерял сестру (при пересадке в другой поезд). Я остался один на станции и не знал, куда мне обратиться. Я долго не думал, будучи мальчиком 6 лет, я решился на свой детский ум. Я хотел остаться на станции, думая, что моя сестра приедет и возьмет меня… Приближалось к 8 часам вечера, и сестра не приезжала. Стало темнеть и я почувствовал голод. Но где мне было поесть, ведь у меня не было денег. Я было задумался и вдруг вспомнил про прежние свои приключения и, забыв про голод, стал их себе воображать. Я так задумался, что не заметил, как настала тьма. Вдруг кто-то меня дернул за рукав. Я обернулся и увидел мальчика лет 13, он смотрел на меня и улыбался своим широким ртом. «Что ты тут делаешь?» - спросил он у меня. - «Сестру жду» ответил я. - «Какую сестру? Где она?» - «Да вот утром потерял». - «И ты от утра тут ждешь?» - «Да». - «А ты ел?» - «Нет». - «А есть хочешь?» - «Так себе». - «На», - и мальчик подал мне бублики и колбасу. Я взял и медленно стал жевать… - «А где ты будешь жить?» - «Сам не знаю». - «А хочешь быть моим другом? Я тебя научу чему-нибудь». - «Да», - ответил я, ничуть не задумываясь и поглощенный своим вкусным ужином. Я стал смотреть на медленно приближающийся товарный поезд. А вдруг в этом поезде едет моя сестра! И я стал себе представлять, как она меня обнимет и расцелует. Но нет, ее и в этом поезде нет. И тут я только вспомнил, что сегодня ночью я буду один, и я заплакал… «Эй, мальчик, уходи с рельс!» - крикнул чей-то грубый голос, и какая-то невидимая рука отбросила меня в сторону. В эту же минуту около меня промчался пассажирский поезд. «Фу, как я испугался, я думал, что тебя зарежет машиной», - сказал мальчик; и, взяв меня за рукав, повел за собой… «А вот мы и дома», - сказал вдруг мой друг… (Дети поселились под полом старого сарая. Здесь обрывается рассказ. Впоследствии мальчик попал к чехословакам, приютившим его: вместе с ними проехал всю Сибирь и приехал в Прагу. Своей сестры он до сих пор не нашел. Мать у него умерла, когда ему шел еще второй год, а отец пропал без вести во время войны. На его сочинении лежит отпечаток стремления к литературности, но суть рассказа соответствует действительности.)
13. Я помню, как в этом городке по улицам ходили дети бедного приюта, у которого не было содержания держать их. Они бродили по улицам, просили, просили у людей дать хоть бы кусок хлеба. Но некоторые люди, у которых они просили, они сами чуть ли не так были бедны, как и эти дети, а потому не могли им ничего дать. Тогда эти дети продолжали все время бродить по улицам и даже некоторые из них умирали по улицам, умирали от голода. Еще я помню, как мы голодали, как нам нечего было есть, и как мы все сидели по местам скучные и грустные. От этого голода мой папа и мы все давно хотели уехать в Чехию, а потому хлопотали себе из Харькова такую бумагу, чтобы могли бы уехать в Чехию. Мы все с нетерпением ждали этой бумаги, а больше всех ждал наш папа. Через некоторое время мой папа простудился и заболел воспалением легких. И так как он ждал с нетерпением эту бумагу, то эта бумага пришла тогда, когда он уже умер и лежал на столе около иконы… Нам всем было очень трудно расстаться с дорогой родиной, т. е. с Украиной. Еще всем нам было трудно расстаться с папиной и брата и сестры могилками, так как они там похоронены. Еще помню, когда был еврейский погром, то тогда только было слышно, как пули летят со всех сторон и как евреи бежат по улицам, прячутся в разные сараи и просят русских или кого-нибудь, только не евреев, приютить их, потому что боятся погибнуть. Я помню, когда на моих глазах убили одного мальчика, который бежал куда-то спастись… И прибежал к нам в огород, в камыш. Они побежали за ним и там его поймали и отвели его в арестное помещение. А там я не знаю, что с ним сделали. Еще я помню, как на моих глазах убили одного еврея. Он шел по улице и хотел куда-нибудь спрятаться. Но его увидели и хотели расстрелять. Я забыла сказать, что они шли два и что одному сказали, чтобы он ушел, покамест его не расстреляли. А другого расстреляли и велели моему брату закопать его мозги. И я до сих пор помню, где эти мозги закопали. Больше я не успела, потому что уже звонок.
14. Моя мама заболела и лежала довольно долго. В это время нам пришлось все продать, а когда моя мама начинала уже выздоравливать, не было уже ничего для продажи, а дома не было ни куска хлеба и ни гроша денег. Я пошла на базар, и зашла в один магазин, и рассказала мое положение, и хозяева этого магазина дали мне немного денег, потом в другом также, и у меня накопилось немного денег, я пошла и купила на все деньги три четверти фунта черного и тяжелого для здоровья хлеба.