Трудно сказать, каков русский мальчик в постели, поскольку в литературе об этом есть единственное свидетельство - «Тьма» Леонида Андреева (там террориста жалеет проститутка). Однако у меня есть смутное подозрение, что постели он избегает - она нужна ему исключительно для самоутверждения, а потому он удовольствуется согласием и, добившись свидания, чаще всего куда-нибудь сваливает. Есть, думаю, вариант крайнего нарциссизма - когда он долго любуется собой, а потом быстро засыпает. Есть, наконец, версия с принципиальным воздержанием: тем русским мальчикам, которые еще не пробовали, я хочу напомнить, что секс - тяжелая физическая работа. Так что многие инстинктивно ее избегают, выдавая таковую лень за революционную аскезу.
Так как же размножаются русские мальчики, спросите вы? Отчего этот тип до сих пор не вымер - и почему их во всякое время так много? Почему у нас полно фанфаронов, исправляющих карту звездного неба, хамов, берущихся судить обо всем, мечтателей, неспособных ни за что отвечать, и реформаторов, готовых идти по головам? Отвечу: потому что в патерналистских обществах мужчины почти никогда не взрослеют. Да им и негде быть мужчинами. Есть мама-Родина, вечно в слезах, и папа-тиран, вечно с ремнем. Мудрено ли, что русский мальчик так склонен к бомбе либо к запою? Где ему делать что-нибудь, где, наконец, элементарно повзрослеть - когда у него нет ни прав, ни внятно сформулированных обязанностей, а только расплывчатый набор давно обессмыслившихся понятий, плоский и однолинейный мир вокруг да вечное детство, играющее во всех без исключения органах?
Русские папы и мамы убеждены, что с мальчиками иметь дело безопасней всего. От них не бывает серьезного ущерба, они мало способны к систематической работе и не умеют долго концентрироваться на рутинных занятиях. А потому опасность они представляют в единственный момент, в точках перелома, примерно раз в сто лет, - но тогда все рухнуло бы и без них. Правда, русский мальчик считает такое крушение своей личной заслугой - но он ведь и рассвет считает личной заслугой, и дрожь листьев осины, как русский еврейский мальчик Гордон в «Докторе Живаго». Мы-то понимаем, что осина трепещет сама, и государство - тоже.
Люблю ли я русского мальчика? Нет, я его терпеть не могу - хотя бы потому, что он отказывает всем живым (и особенно всем взрослым) в праве на честь и совесть. Жалею ли я его? Да, безусловно. Я отлично понимаю, что он компрометирует собою и свободу, и правду, и героизм - потому что смешивает все это с невыносимым фанфаронством. Но почему-то бессмертие этого типа - одна из немногих черт русской реальности, заставляющая меня смотреть в будущее с оптимизмом. Почему? Да потому, что плохое у нас обычно побеждается худшим, и на смену фанфарону-позеру с совестью, а то и террористу с сентиментальностью может прийти фанфарон без совести и террорист без сострадания.
К счастью, самомнение русского мальчика совершенно неистребимо. Это взрослым тут что-нибудь угрожает. А дети бессмертны.
Евгения Пищикова
Семя, вымя, знамя
Блондинка и блондин
I.
Блондинка - общепризнанный шутовской персонаж. Анекдотический. Блондинка в очках - уже смешно. Блондинка за рулем - еще смешнее. Не подозревающая подвоха белокурая девушка в церковь зашла - и то предлог позубоскалить: «Принимает причастие, спрашивает, когда будут давать деепричастие». Ха-ха. Она же хищница, рублевский санитар, она же и простушка, дурашка - не умом берет: «Сколько бы ты дала за эту шубку?» - «За эту - раз пять, не больше».
Между тем еще лет десять тому назад не было такого абсолютного, глобального осмеяния - блондинки стали героинями фольклора относительно недавно, по ходу гламуризации страны.
Несправедливо.
Ведь есть же и «мужчины-блондины», есть же брутальный аналог популярного женского типа. Невольно тянет описать и классифицировать блондина, в пику публичному глумлению над беззащитными светловолосыми сестрами: «Вот, Лорелея, твой рыбак». Приступим.
Так. «Мужчина-блондин» - чаще всего как раз брюнет.
Блондинка (если иметь в виду внешний ее образ) - девушка с бэкграундом. Татьяна Москвина писала: «Быть блондинкой есть добровольное превращение в цитату из текста, написанного Дитрих, Монро, Орловой, Ладыниной и tutti quanti». Если кинематографическая девушка мечты светловолоса, то экранный герой-любовник по большей части жгуч - начиная с Рудольфо Валентино. И девичье сообщество страны вполне согласно с этим контрастным условием. Однажды, во время интернет-блужданий, я встретила сайт, на котором каждая желающая девица может разместить описание своей свадьбы. Было там немало обычных свадебных репортажей - с «фотками», со всеми милыми брачными обычаями. Но обнаружились (и в большом количестве) свидетельства, так скажем, сомнительные. Отделанные под реальность девичьи грезы. И во всех этих фантазиях жених угадываемо оказывался «высоким брюнетом». Вот типичный текст - от девушки из Ельца: «У нас была свадьба. Красивая и веселая. Был огромный бассейн для нас двоих с ящиком шампанского. Романтика, да и только». Ну, понятно, что бедняжка сочиняет. Попробуйте выпить ящик шампанского в две калитки, плавая в бассейне хоть с суженым, хоть с ряженым, - такая романтика вам будет под утро, что и ОСВОД не спасет. Но это значит, что таково девичье представление о красивом, разделяемое и одобряемое ее окружением. И образ молодого супруга тоже, очевидно, «разделяем и одобряем» - жениха девушка описывает, не смущаясь отсутствием индивидуальных черт: «высокий смуглый брюнет в маленьких плавочках». Это, наверное, драмартист Певцов, всероссийский муж, прошел по краю бассейна и ушел в ночь, в жаркий девичий сон.
Значит ли это, что Певцов (раз уж он регулярно посещает сновидения елецких и прочая красавиц) - классический «блондин»? Нет, вовсе не значит. Хотя чтение ряда его интервью дает мне основания полагать, что некоторая блондинистость в этом совершенном человеческом существе присутствует. Дело в том, что «мужчина-блондин» совпадает с блондинкой совершенно не только по признаку внешней притягательности; это как раз не самое главное. Тут важно желание. Как известно, самые натуральные блондинки - не натуральные.
Блондинка - это роль, социальная роль.
Искусствовед Федосеев в военных своих дневниках написал, что блокада для него кончилась в тот день, когда он заметил, что продавщицы снова обесцвечивают локоны. Потому что продавщицы должны быть блондинками. Не могут не быть. Когда женщина осветляет волосы, она совершает акт антифеминизма - идет навстречу мужчине.
Осветление - поступок, а не судьба. И это добрый поступок. Мужской аналог такого жеста даже трудно подобрать. Ну, допустим, иступленное накачивание мышечной массы. Или, скажем, добрый шаг навстречу сексуальной грезе совершает заключенный, который в лихом романтическом порыве улучшает свой инструментарий путем вживления в несущую конструкцию шариков из подшипника. Глуповатый, но широкий жест. Щедрое желание доставить удовольствие незнакомке.