А крышу тесом закроют, да сверху князево бревно утвердят, опять пирогами с домашним пивом плотников чествуют, то есть „князево“ празднуют».
Города, в котором из дерева делали не только жилые дома и православные храмы, но даже мечети, англиканские церкви, театры и административные здания.
И вместе с тем города, про который московский обыватель Николай Щапов сказал метко и коротко: «Деревянная полоса между рекой и болотом». А безвестный куплетист из местных сложил стишок:
Как в Архангельске дороги -
поломаешь руки-ноги.
Метр идешь, а десять скачешь,
а потом неделю плачешь.
Я смог пройти по проспекту всего квартал. Дальше мостовая упиралась в лужу. Пришлось поворачивать назад.
И, разумеется, там не было ни сувенирных лавок, ни кафе, ни магазинов.
IV.
И вот я снова в Архангельске. Мой первый собеседник - разумеется, таксист.
- Скажите, вам - вот лично вам! - нужно деревянное зодчество?
- Мне? А зачем оно мне?
Ну вот, приехали.
- Как это зачем? Все-таки Архангельск город деревянный. Ну, исторически, по крайней мере, деревянный. Дерево, оно красивое. И теплое. И для здоровья полезное. И вообще.
- Не, я в обычной квартире живу. Мне дом вообще никакой не нужен.
- И тем не менее, как в городе с деревянным зодчеством? Возрождается? Да? Ну там, тротуары деревянные…
- Да, есть тротуары. Вот у железнодорожного моста по бокам деревяшечки положили.
«Ага! - думаю. - Вот оно!»
- А еще?
- И все.
- А улица Чумбарова-Лучинского…
- Чумбаровка? Да там все запущено.
- А вот такой высокий дом в Соломбале… Предприниматель Николай Сутягин его строил…
- Знаю-знаю. Но дом постепенно разваливается.
«Да, - думаю, - дела».
Подъезжаем к гостинице «Двина». На гостиничном сайте выложена чуть ли не ода отелю: «Едва вы зайдете внутрь, как будете покорены спокойствием и уютом, излучаемым просторным холлом, окаймленным в светлые, расписанные цветами стены. Тот же свет окутывает и уютные номера с видом на Двину. А холлы на этаже, обставленные мягкой мебелью и цветами, создают впечатление зимнего сада. Чудесное место для встречи, отдыха и спокойной беседы. И где бы вы ни уединились, вы непременно окунетесь в атмосферу доброжелательности и гостеприимства».
Я же, едва зашел, был покорен другим - объявлением о том, что горячая вода идет два часа утром и два часа вечером. Если учесть, что на улице +5, влажность приближается к 100%, отопительный сезон еще не начался, а обогреватели не выдаются по распоряжению пожарных, это обстоятельство обретает зловещий смысл.
К счастью, нашелся одноместный номер в другой гостинице, «Пур-Наволок Отель». С водой там все в порядке: эта гостиница классом повыше, чем «Двина». В первый раз я в ней остановился в конце 90-х годов прошлого столетия. В то время она называлась скромнее, просто «Пур-Наволок» (это, собственно, мыс, на котором построен Архангельск), и поразила меня сочетанием роскоши, целесообразности и самобытности. На столике импортный телефонный аппарат с тональным набором (по тому времени вещь редкая, особенно в регионах). Вместо кондиционера (он в Архангельске совсем не нужен) суперсложный и, видимо, супердорогой импортный обогреватель с множеством разных режимов. Рядом с окном, размером со все окно, - съемная сетка от комаров (поначалу я принял ее за старую раму, которую забыли убрать плотники, и требовал по дурости, чтоб унесли). А в маленьком (и тоже импортном) холодильнике - так называемый мини-бар. Он состоял из трех ассортиментных позиций: бутылка архангельской водки, бутылка фанты и бутылка минералки. Ход мысли отельеров был понятен: командированный возвращается вечером в номер, выпивает в одиночестве бутылку водки, запивает ее бутылкой фанты и заваливается спать. Утром жадно вливает в себя минералку - и за работу, товарищи.
Но в начале нашего тысячелетия к отелю был пристроен новый корпус - модернистский, отчасти хайтековский, с атриумом, панорамными лифтами и магнитными ключами от номеров. Его назвали корпусом № 1, а старый корпус, соответственно, стал называться корпусом № 2.
Корпус № 1 круче и дороже. Зато в нем нет обогревателей и сеток. За крутизну надо платить, в том числе удобствами. Мерзни, мерзни, волчий хвост.
Мой номер, к сожалению, находился в крутом корпусе. Однако здание подогревалось изнутри - трубами и полотенцесушителями. Жить в нем было можно.
Устроившись, я вспомнил о цели своего визита. И мне сделалось стыдно. До того ли жителям Архангельска - города, где лето длится две недели, где при практически зимней погоде не бывает горячей воды, где дуют пронзительные ветры, сутками не прекращаются дожди и где таксист готов за 120 рублей отлавливать меня перед аэропортом?
Конечно же, не до того. Радоваться надо, что в Архангельске есть хотя бы драмтеатр.
V.
Все- таки я вышел на проспект Чумбарова-Лучинского. И с удивлением обнаружил на нем жизнь во всем ее великолепии. Рабочие в оранжевых жилетах завершают свой труд: мощение улицы кирпичами. Самыми простыми, силикатными. Но все равно красиво.
Чисто. Сухо. Машин нет, Чумбаровка отныне пешеходная. И множество архангелогородцев идут себе, с детьми и без детей, и радуются жизни. Нет и деревянных мостовых: от них решили отказаться. Вместо них какие-то розовые шашечки и такой же розовый кирпич.
- То есть затея не удалась? - спросил я у Юрия Анатольевича Барашкова, профессора Архангельского государственного технического университета и депутата Архангельского областного собрания.
Впрочем, эти звания ровным счетом ничего не говорят о Юрии Барашкове. Профессоров много, депутатов тоже, а Барашков один. Он - достопримечательность города. Человек, которого пришлось бы выдумать, если бы он не существовал на самом деле. В каждом городе должен быть такой Барашков - краевед, издатель, энтузиаст, писатель, архитектор, вездесущая и очень обаятельная личность. Кроме того, он входит в попечительский совет по благоустройству «деревянной улицы».
- Да нет, все движется, пусть и медленно.
- А почему мостовые не деревянные?
- Потому что камень, кирпич - крепче. Раньше город мог себе позволить деревянные мостовые, потому что народу было гораздо меньше. Сейчас не может. Их придется менять несколько раз в год, ведь нагрузка усилилась.
А это непозволительные траты.
- А почему там два дома из пластика?
- Да, есть такие. Ну и что? Просто применены современные технологии и материалы. Внутри дерево, утеплитель, а снаружи - да, пластик. Но он сделан под дерево. Дерево же все равно красили, правильно? Его же под краской не было видно? Вот и сейчас не видно, что именно под краской.
- Но ведь Архангельск город деревянный.
- Ничего подобного. Был когда-то деревянным. Но эти времена ушли. Сейчас содержать деревянный город, деревянные мостовые очень дорого. Кстати, те, у кого много денег, строят себе именно из дерева дома. И не только дома: на окраине города стоят целые деревянные усадьбы с деревянными причалами, деревянными мостиками, банями, беседками. Настоящему архангелогородцу, если у него есть деньги, даже в голову не придет построить что-нибудь из другого материала. А если денег нет - что ж, остается жить в простой квартире, а на проспект Чумбарова-Лучинского ходить по воскресеньям на прогулку. Вы же знаете, у нас есть настоящий шедевр, деревянный небоскреб Коли Сутягина…
- Так ведь он же разваливается!
- Кто вам такое сказал?
- Таксист.
- Ничего подобного. Стоит небоскреб. И в нем Коля живет.
- И все же почему так долго тянутся работы?
- Да бывшему мэру все это было не очень интересно. А новый взялся. Жаль, правда, что он за решеткой сидит.
- Как за решеткой?
- Да так. Посадили его.
И господин Барашков поделился городскими слухами на этот счет. Которые к нашим заметкам, конечно, не имеют отношения.
* ДУМЫ *
Александр Липницкий
Долгие проводы
Памяти Натальи Пивоваровой
Если в недрах курехинской «Поп-механики» и жила Муза, то эта роль, бесспорно, была по плечу лишь Наташке Уличной - такое прозвище закрепилось за Натальей Пивоваровой уже к середине 80-х. Наташа погибла в ночь на 24 сентября. Никто до сих пор не знает, куда она ехала на своем автомобиле по Крыму и как в 4 часа утра в ее машине оказались женщина с ребенком, которые чудом остались живы при лобовом столкновении. «Похоронной команде» москвичей, куда я по печальной традиции входил вместе с Олегом Ковригой и Артемом Троицким, было уже невмоготу в очередной раз выезжать в Питер; обыденность поминок при питерском рок-клубе стала просто невыносимой. Потери в первой шеренге звезд петербургской рок-музыки не поддаются логическому объяснению. Что общего между таинственным исчезновением на пригородной станции лидера группы «Россияне» Жоры Ордановского (январь 1984), смертью под ножом хирургов после элементарного аппендицита аккордеониста «Аквариума» и придумщика изысканного «Вермишелли Оркестра» Сергея Щуракова (август 2007) и последней трагедией с основательницей группы «Колибри»? Только прописка?