Элиэзер Соломонович читал газету, не помню названия, что-то связанное с банками и факториями. Он был очень серьезным, но когда мы вошли, его лицо просияло, он выглядел великодушным, был виден его статус, манеры поведения, на вид ему можно было дать лет 57, однако я ошибся, и позже выяснилось, что ему было уже за 63. Он был рослым и весьма коренастым, мне понравилось то, что он за собой следит: ухоженная, подстриженная бородка, прическа. Не такой, как большинство русских сановников или церковников, которые не следят даже за собственной бородой!
- Ну, гости дорогие, прошу вас, добро пожаловать, - обратился он к нам, - что думаете о Русско-азиатском банке, как там дела, в дальних уголочках нашей империи?
- Не такие уж они и дальние, - высказал свою обиду Ицхок, - спасибо Вам, милейший государь, за Ваше гостеприимство, надеюсь, что и у нас будет возможность встретить Вас в Самарканде, ибо это и есть жемчужина Востока.
- Да уж наслышан, да все дела, дорогие, все дела, - отвечал Элиэзер Соломонович с такой приветливостью, что у Ицхока и мыслей дурных не осталось. Мне понравилась статная манера поведения нашего попечителя, тем более что вел он себя не надменно и весьма искренне. Тут он жестом указал на кожаные стулья и просил садиться, затем спросил, по каким таким делам мы оказали ему честь и приехали в Москву.
- В Московию мы приехали быстро, однако долго добирались до Оренбурга, уж очень часто приходилось останавливаться, так как до сих пор слышны отголоски бунта, - начал я, - а к Вам, дорогой Элиэзер Соломонович, приехали потому, как собираемся на Сионистский съезд, мы весьма воодушевлены в Самарканде происходящим в истории нашего народа, да хотели бы знать, чем таким можем помочь, - тут я достал шелковые ткани, и Сердари внес ковер, который мы взяли в качестве подарка. Хозяин особняка был очень польщен, и его порадовал подарок, каждому из нас он подарил по шубе, хотя я не понимал зачем - в Самарканде практически не бывало холодов, - но тем не менее не стал спрашивать хозяина, так как подарок он делал от всей души.
Время близилось к чаю, мы вышли из гостиной и прошли в зал, где уже стояли готовые чашки и чайный сервиз. Тут же мы увидели молодого человека, которого встретили при входе.
- Должно быть, Вы уже успели познакомиться? - спросил нас хозяин дома. - Даниил - мой сын и наследник, - с гордостью произнес он. Мне показалось, что в его словах действительно была правда. Мы сели пить чай, и завязался интересный разговор.
- Ну, господа, как вам столица, какие впечатления?
Впечатлений было много, и хозяин все это понимал, мне было приятно, что такой богатый человек сидит и общается с нами.
- По дороге мы встретили достаточно много автомобилей, мы никогда еще ранее не встречали так много, - сказал Авраам. Иосиф пояснил нам, что теперь это такая высококультурная мода, однако распространена она среди молодых вельмож.
Мы продолжали пить чай, и после речь зашла о Кремле, о Петербурге, о завоевании Царской властью Кавказа и Туркестана, нам было о чем поговорить, и разговор шел с обоюдным интересом.
- А как вы относитесь к русским и русской культуре? - спросил меня Элиэзер Соломонович. - Не находите ли вы, что это весьма интересный феномен и мы должны адаптироваться к реалиям России, ибо это великая страна?
- Русские - неприветливые люди, они столько натерпелись, что устроили 9 января в прошлом году. А мы просто едем в Вильно, чтоб принять участие в конгрессе.
- До 9 января 1905 года революция в России состояла из небольшой кучки людей - тогдашних реформистов. Несколько сотен революционных организаторов, несколько тысяч членов местных организаций, полдюжины выходящих не чаще раза в месяц революционных листков, которые издавались главным образом за границей и контрабандным путем, с невероятными трудностями, ценой многих жертв пересылались в Россию, - такова была революция. А причина - просто император оказался не в состоянии любить своих людей, он просто слаб, и его никто не ценит.
Однако в течение нескольких месяцев картина совершенно изменилась. Сотни революционных социал-демократов «внезапно» выросли в тысячи. Эти свободовольцы не учли одного: страна воевала и не готова была поддержать их, ну, а расстрел в воскресенье - так это все и было бочкой пороха.
- Послушайте, - вдруг заговорил Элиэзер Соломонович, - вот вы все толкуете о сионизме, о революционной борьбе в Палестине, об организации народа… Где это пробуждение гордой самостоятельности еврейства, о которой вы говорите? В «подвигах» Бунда? В неисчерпаемых разговорах сионистов?… Так пойдите и посмотрите, что делается на самом дне еврейства, на еврейской улице. Нищета увеличивается со дня на день, народ вырождается не по дням, а по часам. И никакие сионистские ваши реальные работы этого не предотвратят. Еврейская литература вымирает… народ задыхается; он гибнет физически и духовно… И только один путь есть к спасению… Соберите те активные силы, которые еще имеются, и киньте им один только лозунг, единственно целесообразный для нас: «Так дальше продолжаться не может; нам нужна своя страна; будемте бросать бомбы во все европейские парламенты, будемте нарушать спокойствие всей Европы, будемте отравлять всеми средствами существование всех народов до тех пор, пока они не исполнят нашего требования: дайте нам страну для нашего народа!» А что сделано реально?
- Вынужден с Вами не согласиться, - ответил Сердари, - мы едем из Самарканда, и будем делать все, чтобы помочь. Я слышал также, что будут и пролетарии из России. Вы думаете, они тоже зря едут?