IX.
Я разговариваю с Владимиром Квачковым и очень хочу поверить ему - и в то, что он не покушался на Чубайса, и в то, что все выпавшие на его голову злоключения - результат противодействия загадочной теории спецопераций, которую он разрабатывал у себя в Генштабе. Логическая конструкция «он действительно хотел убить Чубайса, но присяжные, которые тоже ненавидят Чубайса, оправдали его, невзирая на убедительные доказательства его вины» - конечно, очень проста и удобна для всех, но поскольку прокуратура, предъявляющая суду убедительные доказательства, - это скорее несмешной анекдот, чем характерный признак сегодняшней России, то грош цена и всей этой антиквачковской логике. Пока не доказана его вина - он невиновен, а вина его действительно не доказана, более того - он уже признан невиновным. А если так, то спорить о его невиновности, искать способы повторной его посадки в тюрьму и более успешного с точки зрения прокурорской отчетности приговора - это и есть тот самый правовой нигилизм, который сегодня в нашей стране справедливо провозглашен одним из ключевых зол. Квачков оправдан, успокойтесь, не трогайте его больше.
А если вдруг он когда-нибудь придет к власти, казнит Чубайса и прочих, по его терминологии, оккупантов, начнет применять свою теорию спецопераций на практике и строить свой православный социализм - историки будущего назовут это издержками демократии. Грустно, конечно, но ведь так и будет.
* ВОИНСТВО *
Александр Храмчихин
Бутылка в небесах
Алкогольные напитки как тайное оружие советской армии
В 1944 году США и СССР договорились о том, что американская стратегическая авиация будет ради повышения радиуса своего действия совершать челночные рейсы с британских аэродромов на советский аэродром под Полтавой. Возможность не возвращаться назад в Англию, а лететь вперед, в СССР обеспечивала досягаемость любой точки Рейха. На обратном пути из Полтавы американцы работали по целям в интересах Советской армии. Полтавская эпопея заслуживает отдельного описания, сейчас речь не о ней.
Однажды летом 1944 года над аэродромом под Ковелем, где базировался один из истребительных полков советских ВВС, появились два самолета с незнакомыми силуэтами и непонятными сине-белыми опознавательными знаками. Наши еще не успели объявить тревогу, как самолеты сели. Они оказались американскими истребителями Р-51 «Мустанг». Это были истребители дальнего радиуса действия, способные сопровождать «Летающие крепости» во время их стратегических рейдов на Германию. Они, в частности, сопровождали В-17 до Полтавы. Данная пара «Мустангов» просто заблудилась, сев не на тот советский аэродром.
Внезапная для обеих сторон встреча союзников практически не была омрачена наличием языкового барьера. Желание веселых американских парней to drink vodka with Russian pilots for friendship and victory было прекрасно понято без перевода и возражений не вызвало. Russian pilots это и так делали. Правда, они пили не vodka, а разбавленный спирт. Или не разбавленный, в зависимости от наклонностей каждого конкретного пилота.
Союзники были не вполне готовы к встрече с мощным русским напитком. Тем более что for friendship and victory его пили больше обычного. На утро Russian pilots, как обычно, пошли на боевые вылеты. Американцы еще помнили, что им надо в Полтаву. И даже попытались пойти к самолетам. Но новые русские друзья их остановили. И объяснили, что значит «похмеляться». Языковой барьер к этому времени не играл уже совсем никакой роли. Вечером вчерашняя ситуация повторилась. И следующим утром тоже.
Американцы уже не очень хотели в Полтаву, они теперь рвались воевать в одном строю с этими удивительными Russian pilots. Однако те удерживали их от непродуманного героизма. Было совершенно очевидно, что янки разобьются прямо на взлете.
Эпопея «Мустангов» затянулась на неделю. Тем временем в штабе своего авиакрыла они числились missing in action (пропавшими без вести). При этом агентурная разведка ничего не сообщала о гибели или пленении в Германии этих летчиков. Аэрофотосъемка не показывала нигде обломков разбившихся истребителей. В конце концов, у американского командования появилась мысль, что пилоты и самолеты находятся у русских. Течение запросов по инстанциям вскоре подтвердило правильность этой мысли.
И на аэродроме под Ковелем раздался телефонный звонок. И голос на ломаном русском попросил к телефону ведущего американской пары. Ведущий подошел к телефону, после чего разговор пошел на английском.
Американская армия отличается очень жесткой формальной дисциплиной и неформальной офицерской этикой. А зависшие в Ковеле летчики оказались фактически дезертирами, поскольку они не удосужились хотя бы поставить командование в известность о месте своего пребывания и за неделю, находясь на союзной территории, будучи совершенно здоровыми и имея исправные самолеты, не сделали ни одного боевого вылета. Голос в трубке из далекой Британии напомнил пилоту о содержании статьи «дезертирство» и о наказании за него в военное время.
Ведущий сразу стал очень трезвым и печальным. И пошел к ведомому. Тот тоже стал трезвым и печальным. Печаль от напоминания о содержании статьи «дезертирство» усугублялась совершенно очевидным нежеланием покидать такой гостеприимный русский аэродром и его замечательных обитателей. Но они были все-таки дисциплинированными американскими офицерами. И попрощались они с Russian pilots, и пошли к своим «Мустангам».
И долетели-таки до Полтавы. А что было с ними дальше, - никто из тех Russian pilots не знает.
В 70-е годы ХХ века капитан зенитно-ракетных войск М. проходил службу в Сибирском военном округе. И однажды был направлен в местную командировку. Местную -в смысле в пределах округа. Округ, однако, отличался довольно значительными размерами. Расстояние между местом службы капитана М. и той точкой, куда его направили, составляло около трех тысяч километров. Такие уж там местные командировки.
С целью экономии средств капитан был отправлен в командировку на попутке. В этой роли выступил военно-транспортный самолет Ан-12, который вез какой-то груз с ближайшего к месту службы М. аэродрома на аэродром, ближайший к месту его командировки. Поскольку Ан-12 никоим образом не приспособлен для перевозки пассажиров, то капитан летел прямо в пилотской кабине.
Впрочем, Ан-12 не был приспособлен и для перевозки экипажа. По крайней мере, кабина не отапливалась. Поэтому совершенно естественно, что сразу после взлета пилоты предложили своему попутчику водки. Капитан опрометчиво отказался. Он, во-первых, не знал, что кабина не отапливается, во-вторых, вообще не любил водку. Пилоты не настаивали. И начали пить сами. К концу более чем трехчасового полета на каждого из четырех членов экипажа приходилось по литру водки. Причем без особой закуски. Капитан М. к этому моменту уже практически успокоился. Он уже перестал жалеть, что не начал пить сразу. И уже смирился с тем, что жизнь его заканчивается так неожиданно и нелепо.
Под крылом самолета на всем протяжении полета о чем-то пело зеленое море тайги. Именно его капитан М. и считал теперь своей могилой. Однако, вопреки его ожиданиям, самолет точно вышел к аэродрому назначения. Как можно было в таком состоянии в этом безориентирном пространстве его так легко найти - капитан не понял. Однако дальше стало еще интереснее.
Самолет не стал делать традиционной для нашей авиации «коробочки», он сразу зашел на полосу. И он не промахнулся мимо полосы. И не пошел поперек нее. Он сел с такой точностью, что носовое колесо шасси встало на осевую линию ВПП. И вертикальная скорость была нормальная, удар о бетон был нисколько не сильнее обычного.