И когда я читаю, что работники сельхозкооператива «Вперед» в селе Залатино попросили свою землячку актрису Татьяну Агафонову стать председателем колхоза, володеть и княжить, я понимаю, какие смутные соображения витали над деревней Залатино. Крестьяне наняли актрису, как японские деревни нанимали самурая, чтобы защитил от беспросветной тяготы горизонтальной жизни, горизонтальной власти. Чтобы хоть кто-то мог по праву обратиться НАВЕРХ - порадеть за колхозничков, подзанять денег. Чтобы иная, параллельная жизнь и незнакомые, иные цели разбили рутину обычной деревенской жизни, где начальник с работником слишком хорошо знают, чего друг от друга ждать. В общем-то, деревня Залатино испытала нужду в дворянской опеке. И как вообще дворян не хватает именно в деревне, и как они были бы там нужны. Сельский мир абсолютно однороден - люди уходят из деревень, потому что надоели друг другу.
Я не говорила с Галиной Николаевной о возрождении дворянства, потому как полагаю такие разговоры вполне бессмысленными. Полтора миллиона дворян в 1916 году и пятнадцать тысяч в 2007-м - о чем говорить? Зато с тихим удовольствием ознакомилась с воззванием общественной организации «Новосибирское объединение дворян». «Наша организация имеет целью возрождение дворянства. Наше предложение: присвоение дворянского звания всем советским и российским старшим офицерам (полковникам и генералам потомственное, майорам и подполковникам личное), а также личное Героям Советского Союза и России и полным кавалерам Ордена Славы». Вот это прекрасный выход из положения: «Василич, антр ну, как дворянин дворянину- в магазин портвейн завезли!»
* СВЯЩЕНСТВО *
Александр Можаев
Исповедь на плаву
Будни передвижного окормляющего устройства
Православная церковь все чаще использует передвижные храмы для духовного окормления людей, живущих в районах, удаленных от храмов приходских. В Волгоградской епархии действуют уже три плавучие церкви. Одна из них, носящая имя святого Иннокентия, гуляет по Дону восьмой год.
I.
Станица Донская погружена в глубокий послеобеденный сон. Жара стоит такая, что на улицах нет никого, даже курицы в тень попрятались. Я долго заглядывал через заборы, высматривая кого-нибудь, кто показал бы мне дорогу к блуждающему храму. Наконец заприметил сидящего на скамейке седоусого дедушку.
- Уважаемый, говорят, где-то здесь на днях церковь пришвартовалась, вы ее не видели?
- Не, чего мне в ей делать, я для этой возни слишком старый. Всю жизнь без попов прожил, что уж теперь-то… Ты спроси у магазина, может, там кто знает.
На железных дверях магазина висит написанное от руки объявление: «Прибыла плавучая церковь, стоит у насосной станции». Спрашиваю у молодого мужика в растянутой майке дорогу, он отвечает:
- Где-то в той стороне, я сам не видел. Че мне там делать, я сто лет назад еще покрестился.
Обогнув кирпичные сараи насосной станции, я вышел на берег Дона и сразу увидел сверкающий серебром крест плавучей церкви святого Иннокентия. Обычный дебаркадер, на крыше которого сооружена обитая железом глава, а на корме висит ряд медных колоколов. Рядом с церковью раскинулся небольшой песчаный пляж, на котором отдыхает местное население. Девицы пионерского возраста заливисто исполняют песню «Этой ночью будет гладко, я люблю тебя так сладко». Рядом колдыряют три мужичка, до меня доносятся обрывки разговора.
- Толь, не тронь маму, это ж святое.
- Святое вон там плавает, а твою маму…
II.
По деревянным мосткам я поднимаюсь на палубу «Святого Иннокентия». На дверях храма висячий замок, рядом записка «В церкви не курить, не купаться, рыбу не ловить». Из круглого иллюминатора доносится могучий храп. Я постучал в окошко: «Отец Геннадий дома?» Храп смолк и раздался крик: «Команда, подъем, гости приехали!» Из задней двери дебаркадера появилась заспанная команда сего богоспасаемого плавсредства: священник (он же капитан) Геннадий Ханыкин, псаломщик Сергей, матрос Андрей и его сын юнга Саша. Матрос, правда, был совсем плох - дыхнул перегаром, простонал что-то невнятное и тут же снова рухнул на койку. Отец Геннадий пригладил бороду, надел темные очки и официально прокомментировал:
- Вчера у нас случилась беда. Андрей вечером вышел на палубу, и его заметили местные, они на берегу день рождения праздновали. Пригласили нашего товарища к столу и накачали двадцатипятирублевой водкой, теперь он очень болеет.
Мы сели за стол в трапезной (она же кают-компания) и обсудили планы на вечер. Службы сегодня не предполагалось, потому что за малолюдностью прихода служить здесь принято лишь по праздникам и воскресениям. Отплытие в ближайшие дни также не планируется, поскольку судно утратило всякую подвижность - неделю назад «Святой Иннокентий» умудрился попасть в бурю на Цимлянском водохранилище. Волна бросила церковный буксир на камни, и теперь он находится на ремонте, а храм дожидается его возвращения на якоре.
- И чем же вы занимаетесь? - спросил я у батюшки.
- С утра рыбку ловим, а потом купаемся и снова спать, потому что днем в такую жару ничего другого здесь делать невозможно. А вечером, как стемнеет, у нас будет крестный ход на палубе. Это мы постоянно делаем, без посторонних, для собственной безопасности. Мы же все-таки путешествующие.
Далее отец Геннадий рассказал о том, что плавает по Дону с 1998 года, когда купил у плавстройотряда подержанную баржу на деньги, выделенные международным благотворительным фондом «Церковь в беде». Одно время он был настоятелем всех плавучих церквей Дона, но потом отказался от хлопотной должности. Отцу Геннадию доводилось жить и в Москве, и в Липецке, и в Волгограде, но все это «муравейники». Оказалось, что по-настоящему душа лежит только к неспешной жизни плавающего священника. Ежегодное путешествие по Дону начинается весной и продолжается до самого конца навигации. А зимой церковь стоит на приколе в небольшом донском поселке в качестве обычной приходской церкви, и по выходным в ней служит батюшка из Волгограда.
- У меня вся семья церковная. Прадедушка вообще подвижником был, отшельничал, в лесной землянке спасался под Тобольском. Здесь тоже есть некая доля отшельничества, потому что тишина и покой на реке удивительные. Но в основном мне приходится заниматься миссионерской работой, пробуждать людей. А без церкви невозможно людям рассказать, чем хороша вера,- только на исповеди, на литургии люди начинают понимать, что это такое. Поэтому сюда, в селения, где храмов не было даже до революции, и приходит наша церковь, чтобы показать людям, что можно жить и другой жизнью, общаться с Богом. И мы пытаемся рассказать о том, что с Богом-то вот как хорошо: попроси у Него - Он всегда поможет. Люди вдруг начинают чувствовать, что их молитвы этот мир создают. Знаете, самое хорошее время для бесед на эти темы наступает после вечерних молитв, в тишине, когда мы выходим на палубу и неспешно общаемся. Вот тогда и потолкуем, а сейчас поедем к колодцу воды набрать, заодно зайдете в магазин, купите болящему матросу пива, а то мне как-то сан не позволяет.
III.
Мы спустились на сушу, сели в стоявшую рядом «Ниву» отца Геннадия и отправились пополнять запасы пресной воды. Станица, через которую мы ехали, оказалась большой и совсем не такой безлюдной, как чудилось в полдень. По дороге батюшка рассказывал о своих сложных отношениях с аборигенами этого берега.
- Народ здесь запущенный, ленивый. Они считают себя казаками, а стало быть, у них образ жизни должен быть такой беспечный, размеренный. Тут ведь хоть и вовсе не работай, Дон людям все дает. Полчаса посидел, наловил плотвичек на обед - с голоду не помрешь. Они даже курей рыбой кормят. А женщины их тем временем по домашнему хозяйству горбатятся без продыху. Казак считает, что это позор, если он пойдет каяться, - он сам себе бог. Случается, говорят мне: «Еще раз придешь - в лоб дам». До ближайшей церкви семьдесят километров, но если на службу человек двенадцать соберется, уже неплохо. Беженцы из Азии приходят и то чаще, чем местные. Хотя, разумеется, не в числе дело. Вот был у меня случай, крестил я неподалеку одного человека, точно зная, что он бандит. Потом он пришел ко мне спустя шесть лет, и я вам скажу, что до этого я не видел, что такое исповедь настоящая. Как он каялся и кем он стал - теперь это замечательный православный, честно трудящийся человек. Это случай, конечно, редкий, но очень меткий, ради таких чудес и стоит работать.