Но именно что-то и как-то… Полноценного самоуправления, той самой «самостоятельной и под свою ответственность деятельности населения по решению вопросов местного значения» на самом деле нет и не предвидится.
И это не техническая (налоговая, юридическая), а именно системная проблема.
С одной стороны, власть глубоко заинтересована в местном самоуправлении. Причем не только как в голой риторике и фасадно-декоративной конструкции. Местное самоуправление нужно власти, чтобы хоть как-то разгрузить властную вертикаль, делегировать часть ответственности. Нынешняя система власти только на самый невнимательный взгляд похожа на командно-административную, у нее совсем другие политические и экономические основания. Любая системная ответственность там, где дело не касается финансовых потоков и контроля над ними, - тяжкая обуза для власти. Потому так много говорится о местном самоуправлении и так много выделяется средств на всякие фонды по его развитию. И эти процессы (говорения и выделения средств) в ближайшем будущем будут только нарастать.
Однако и сделать реальную ставку на местное самоуправление, то есть выстроить систему, основанную на «самостоятельной деятельности населения», власть тоже не может.
Даже элементарное решение технических проблем чревато системным сбоем. Перераспределить налоги? Но если их отдать местному самоуправлению, то часть финансовых потоков, через которые отстроен механизм управления страной, заметно оскудеет. А если отдать часть полномочий? Или тот же пример с лифтами? Вот в Москве в течение двух лет поменяли все лифты во всех домах. При любом, даже самом ущербном, местном самоуправлении такое вряд ли было бы возможно - большинство замененных лифтов были вполне пригодны к эксплуатации, а многие - так и лучше новых. Но такое мероприятие было не бессмысленной тратой денег, а системным действием по созданию финансового потока, который был самым тщательным образом освоен. Лифты ведь не из воздуха появились - их кто-то (даже очень хорошо известно, кто) произвел, кто-то осуществлял монтажные работы (тоже вполне конкретные фирмы), кто-то - утилизацию старых лифтов.
Но даже не это главное. Одной из основ политики нынешней власти является принципиальное ее недоверие к населению страны и его самостоятельным действиям. Тут и страх, что люди, если дать им волю, обустроят все так, что и камня на камне не останется, и страх перед «олигархами», которые скупят все и превратят органы власти в подотделы своих компаний, и, разумеется, страх перед коварным Западом. А за всем этим главный страх - любых неконтролируемых политических или экономических действий. И нельзя сказать, что у этих страхов совсем нет никаких оснований - есть, и немалые. Только в итоге власть, при всей массовой поддержке, оказывается и ощущает себя внеположной населению страны, при этом не являясь полноценно авторитарной (для этого у нее решительно не хватает командно-административного ресурса, да и реального желания этот ресурс заполучить).
Вот и получается, что власть (кто бы ни был президентом) обречена бесконечно клясться в верности местному самоуправлению (иногда и вполне искренне), но при этом ограничивать любые возможности его реального проявления.
Василий Жарков
Деревянная демократия
Соборность и самодержавие в Московской Руси
Не самые худшие умы позапрошлого века в поисках общественного идеала создали фантастический образ допетровской Руси, где якобы царили мир и благоденствие, власть и общество не противостояли друг другу, мужик любил барина, а барин не боялся мужика, потому что были они одной большой семьей. И называлось все это красивым словом Соборность. Пока западники пытались воспринять сложный опыт демократии современной им Европы, славянофилы придумали свой Китеж-град. Настолько уютную картинку русской жизни, что попасть в нее, пожалуй, не отказался бы никто. В действительности, однако, никакого благословенного Московского царства, разрушенного злым гением Петра Первого, не было: реальность выглядела куда менее симпатично. Возможно, поэтому профессиональные историки в России XIX века, начиная с Сергея Михайловича Соловьева, были преимущественно западниками.
Проезжая по Московии
Так что же такое пресловутая Соборность и была ли она на самом деле? Прежде чем ответить на этот вопрос, нужно взглянуть на страну, в которой происходило воображаемое действие. Великое княжество Московское потомков Ивана Калиты, где силой, а где хитростью поглотившее все земли современных Центрального, Северо-Западного и частично Поволжского федеральных округов, с самого начала было самым крупным по территории государством Европы. Впрочем, по численности народонаселения московиты уступали тогда не только Франции, но и Польше. Средняя плотность населения даже в относительно заселенных районах не превышала десяти человек на один квадратный километр.
Северо- Восточная Русь не была обетованным краем, ее самая южная точка географически совпадала с крайним севером Франции, а континентальная удаленность от теплых вод Гольфстрима и вовсе делала русские земли, по модному ныне определению, зоной рискованного земледелия. То есть, если вы посеяли рожь весной, это не значит, что летом не ударят морозы. Не меньшую трудность представляли колоссальные по тем временам расстояния: чтобы добраться из какого-нибудь бывшего удельного центра в новую столицу единого государства, порой требовались сутки, если не недели. Не говоря уже о том, что два раза в году -во время весенней и зимней распутиц - какие-либо коммуникации отсутствовали вовсе.
Упомянутый историк Соловьев, пожалуй, первым заметил, что если Западная Европа изначально была культурой камня, служившего там основным строительным материалом, то равнинная Русь была территорией безраздельного господства дерева. Деревянным было все: дома, заборы, домашняя утварь, мостовые улиц. Жилища не только простолюдинов, но и многих дворян топились по-черному, без дымохода. Время от времени русские города выгорали дотла - и далеко не всегда в результате набегов татар. Где уж тут взяться гордости домохозяина, радеющего о неприкосновенности частной собственности, когда за считанные минуты вся privacy может превратиться в кучку пепла.
Не знали Северо-Восточные русские земли (в отличие от земель украинских и белорусских) и европейского Магдебургского права. В древней Киевской и Новгородской Руси были вольные города, управлявшиеся народным Вечем. Не только, кстати, в господине Великом Новгороде, но и в Полоцке, и даже в стольном Киеве князья некоторое время утверждались собранием горожан, и, например, именно Вече изгнало киевского князя в 1113 году. Однако еще Василий Осипович Ключевский обратил внимание, что на землях бывшего Владимиро-Суздальского княжества, особенно после разорения, устроенного ордами Батыя, появились «новые» города, хозяевами в которых были князья, а не Вече. Как раз таким городом с ранних веков своей истории была и Москва. Поэтому великие князья московские изначально не видели большого прока в самоуправлении. Более того, их пугала и злила вечевая вольница новгородцев: именно падением Новгорода и уничтожением его Вечевого колокола по большому счету начинается новое единое государство.
Изначально Московия строилась как огромный военный лагерь. Присоединенные княжеские уделы и боярско-купеческие республики рассматривались как полки одного большого войска. В этом плане, безусловно, сыграло роль влияние Орды с ее жесткой военной вертикалью, делением на сотни, тысячи и тьмы. Однако в описываемые времена во многих покоренных Москвой русских землях еще теплились остатки прежнего вольного порядка. Управлять огромной территорией, немногочисленное население которой и без того норовило сбежать то в Литву, на Дон, а то и вовсе в глухие северные леса, было не так-то просто.