Подъехали они к Киеву, Василиса с витязями раскинули шатры в поле, посол поскакал ко Владимиру.
— Батюшка, Владимир Красное Солнышко, не до Ставра теперь, не до его жены; жена-то его уехала в Золотую Орду, а приехал оттуда грозный посол, Василий Микулич, требовать от тебя даней-выходов, свататься на Забаве Путятичне.
Захлопотали князь с княгинею, приготовились встретить гостя с почестью.
Оставила Василиса своих молодцев в поле, въехала на широкий двор княжеский, воткнула своё мурзамецкое копьё тупым концом в землю, привязала за золочёную маковку шёлковый повод коня и вошла в гридню, отвесила поклон князю с княгинею, поклонилась невесте в особину.
Владимир принял посла ласково, садил его за столы дубовые. Не садится посол, заводит такую речь:
— Славный князь, Владимир Красное Солнышко! Недосуг мне, послу, рассиживать, недосуг мне прохлаждаться; я приехал к тебе за данями, а ещё за своим делом, не малым, не шуточным; отдай мне племянницу твою, Забаву Путятичну в замужество.
— Я не прочь выдать за тебя племянницу, только надо мне спросить её согласия, — отвечал князь и повёл Забаву в её светлицу.
— Что, Забава, родная моя племянница, люб ли тебе посол из Золотой Орды, хочешь ли за него замуж?
Бросилась девица князю в ноги.
— Дядюшка родимый, ласковый! Не губи ты меня, не отдай на смех; разве не видите вы все, что посол-то женщина?.. И походка у него частая, и поговорка у него с провизгом, скорая, да и на руках-то видны следы от колец…
Призадумался князь.
— Ну, — говорит, — я повыпытаю посла, узнаю, и впрямь не женщина ли?
Вошёл князь в гридню.
— Добрый молодец, — говорит, — ты, я думаю, с дороги умаялся? У меня истоплена баня, не хочешь ли со мною помыться, попариться?..
— Отчего с дороги не помыться, — отвечал Василий Микулич.
Собирается князь, снаряжается, идут перед ним постельничьи, а за ним раздевальничьи, а там слуги с помощниками несут цветное платье княжеское; а Василиса между тем живо сбегала в баню, одной рукой умывалась, а другой одевалась, идёт навстречу князю, баню похваливает, поклон отвешивает.
— Что же ты, Василий Микулич, больно скоро вымылся? — спрашивает князь.
— Да ведь твоё дело княжеское, тебе торопиться некуда, а моё дело посольское, дорожное, мне недосуг прохлаждаться. Что же, князь, отдашь ли ты за меня Забаву?
Опять князь пошёл к племяннице в светлицу, опять Забава ему говорит, что посол-то женщина.
— Хорошо, — говорит Владимир, — когда так, то уж теперь я испытаю посла поиначе.
Пришёл он к послу, говорит:
— Добрый молодец, Василий Микулич, ты не хочешь ли с моими молодцами побороться, потешиться?
— Отчего, — говорит, — не позабавиться: я смолоду с мальчишками по улицам побегивал, малые шуточки пошучивал…
Вышли они на широкий двор, а там уже посла семь борцов, удалых молодцов, дожидаются.
Как стал Васильюшко похаживать, как стал тех борцов поколачивать: кого хватит за руку, тому плечо вывихнет, кого дёрнет за ногу, тому ногу выломит, а кому по ребру попадёт, из того и дух вон.
Смотрит Владимир, дивуется.
— Такого, — говорит, — богатыря у нас давно не видывали.
Пошёл к Забаве.
— Ну что, Забава, видишь теперь, что это не женщина, а сильный могучий богатырь?
А Забава всё своё твердит: женщина да женщина, и руки-то белые, нежные, и пальцы-то тонкие, и ступает-то по-женски, и садится-то не по-мужски.
Рассердился князь.
— Вот уж правда, что у женщины волос долог, да ум короток! Покажу я тебе, что это не женщина! Пусть-ка он с моими стрельцами потягается…
— Не хочешь ли, — говорит, — Василий Микулич, ещё и со стрельцами потешиться, позабавиться?
— Отчего, князь, не позабавиться? Смолоду я с мальчишками по улице побегивал, из лука постреливал…
Пошли они в поле чистое, где рос старый кряковистый дуб. Вышли двенадцать сильных богатырей, стали по дубу постреливать, от их стрелок стал дуб пошатываться. Посол и говорит князю:
— Вели-ка, князь, принести мой лучишко дорожный, с которым я езжу по чисту полю.
Бросились молодцы за луком: под один рог ухватили пятеро, под другой рог пятеро, а колчан едва тридцать человек притащили. Взял Васильюшко свой лук одной рукой, левою, говорит князю:
— Уж потешу я тебя, князь ласковый!
Наложил посол стрелку калёную, булатную, натянул тетиву шелковую, как полетела стрела в дуб, как грянула — так и распался весь дуб на мелкие щепочки, а от свисту стрелы богатырской и Владимир, и витязи наземь попадали.