Согласился Добрыня и отпустил Змея. Взвился он высоко, высоко над Киевом, а в ту пору гуляла в саду своём княжеском молодая племянница Владимира, красавица душа-девица Забава Путятична. Шагает Забава по саду со своими нянюшками, мамушками, беды не чует, а Змей высмотрел её из поднебесья, как стрела спустился на землю, прилёг, привскочил, подхватил девицу на свои крылья змеиные и унёс к себе в пещеры, норы глубокие.
Прибежали нянюшки, мамушки, рассказали князю Владимиру, что унёс Змей Забаву. Скликает князь всех чародеек, всех знахарок, чтобы выручили они Забаву; не может никого докликаться, никто не берётся спасать девицу из плена Змеева.
Говорит тогда князю Алёша Попович:
— Никому не спасти твоей, князь, племянницы от Змея, кроме Добрыни Никитича, моего брата названого…
Послали за Добрынею.
— Поезжай-ка, Добрыня Никитич, к Змею Горынычу в пещеру, высвободи Забаву Путятичну!
Пошёл Добрыня к своей родимой матушке, Мамелфе Тимофеевне, растосковался:
— И зачем ты меня, матушка, растила, холила? Должен я теперь со Змеем биться, убьёт меня Змей, стащит в свои норы глубокие.
— Ложись, дитятко, спать, утро вечера мудренее, — сказала ему Мамелфа Тимофеевна, уложила его, а поутру благословила в путь и наказывает:
— Вот тебе плёточка шелко́вая: как приедешь на горы Сорочинские, станешь топтать змеёнышей, ты стегай своего коня покрепче промеж ушей, да стегай его посильнее промеж ног — станет он поскакивать, змеёнышей отряхивать и потопчет их всех.
Взвился богатырский конь, понёс Добрыню на горы Сорочинские, к Змеевой норе.
Как завидели богатыря змеёныши, обвились они коню его вокруг ног, подточили над копытом щёточки, не может конь поскакивать. Стал его тогда Добрыня бить плёткою, которую мать ему дала, бьёт и меж ушей, и между ног: заскакал конь, отряхнул змеёнышей с ног, попадали они на землю, а он их всех притоптал.
Прилетел Змей Горыныч, увидал, что все змеёныши потоптаны, и говорит Добрыне:
— Зачем же ты не сдержал заповеди, притоптал моих змеёнышей?
— А зачем ты летел мимо Киева да унёс княженецкую племянницу? Отдай мне её лучше без бою, без кровопролития…
— Нет, не отдам я её без бою, будем мы с тобою биться насмерть!..
Схватился с ним Добрыня, бились они трое суток, и убил наконец Добрыня Змея Горыныча.
Сошёл он в его глубокую яму, а там сидят в плену царевичи да королевичи и Забава Путятична с ними.
Говорит Добрыня Забаве:
— Видишь, как мне пришлось из-за тебя странствовать!
Отпустил всех Змеевых пленников на волю, посадил Забаву с собою на коня и поехал к Киеву.
По пути наехал Добрыня на глубокий лошадиный след: ушёл след по колено в землю… Заметил себе витязь этот след и поехал дальше. Неподалёку от Киева встретил он своего брата названого, смелого Алёшу Поповича, и говорит ему:
— Возьми-ка ты, Алёша, Забаву Путятичну, доставь её с честью в Киев, к князю Владимиру, а я пойду посмотрю, какой такой богатырь проехал, что конь у него по колено в землю ушёл.
Поехал Добрыня по следу и наехал на паленицу, огромную женщину.
Паленица эта была дочь Микулы Селяниновича — Настасья Микулична. Оглянулась она на богатыря и сказала:
— Дай-ка, посмотрю, каков богатырь: коли не люб мне, так в полон возьму, а коли по сердцу придётся, на себе женю…
Пришёлся ей Добрыня по сердцу, и поехали они в Киев, повенчались да и зажили припеваючи.
Добрыня-то жил у ласкового князя Владимира три года в стольниках, да три года в чашниках, да три года послом служил. Посылает его как-то Владимир:
— Поезжай-ка, Добрынюшка, порасчисти дорожку прямоезжую в Золотую Орду, к Этмануйлу Этмануйловичу: ты покори мне Чудь белоглазую, победи сарацинов долгополых, и черкесов, и калмыков с татарами, и чукчей со алюторами… [5]
Пошёл Добрыня домой, стал седлать своего Самолёта-коня, а мать его подошла к нему и спрашивает:
— Ты куда собираешься, дитятко милое? Когда ждать себя велишь?
Отвечает ей Добрыня:
— Государыня моя, родимая матушка! Когда жив буду, и сам вернусь, а не жив буду, и ждать вам будет некого.
Пошла мать в светёлку, к молодой его жене Настасье Микуличне, говорила ей:
— Молодая ты моя невестушка! Сидишь ты тут, прохлаждаешься, над собой невзгоды не чуешь: улетает наш сокол неведомо куда, уезжает, собирается в дальний путь… Ты поди, спроси его, когда назад будет?
Выбежала Настасья в одной рубахе, без пояса, в одних чулочках, без чоботов, бросилась к мужу встала у его правого стремени, отвесила поясной поклон, коснулась правой рукой до земли: