Кукуйский загул продолжался. С «практики» на балах Лефорта молодой царь научился танцевать по-польски; сын датского комиссара Бутенант учил его фехтованию и верховой езде, голландец Виниус — голландскому языку. Воинские потехи занимали Петра до 24-го года его жизни среди частых попоек с компанией и поездок в Александровскую слободу, Переяславль и Архангельск.
Контакты Петра с Немецкой слободой усиливали антипатию к нему в консервативных кругах придворного общества, что сопровождалось ориентацией на царя Ивана V. Однако Петр уже не позволял никому опекать себя, да и знал, что Иван ему не враг. С ранней смертью матери, которая умерла в 1694 г. в возрасте 41 года, отпала необходимость считаться с ее мнением, как это до тех пор делал молодой монарх. Б. И. Куракин об этом времени пишет, что теперь «государь вынужден был сам вступить в управление, однако ж труда того не хотел понести и оставил все своего государства правление — министрам своим». Ему было трудно отказаться от той свободы, к которой его приучили годы невольного удаления от дел. Правительственная машина в первые годы собственного правления Петра продолжала идти своим ходом; царь вмешивался в этот ход, лишь когда это оказывалось необходимым для его военно-морских забав.
По описанию современника, встречавшегося с царем в конце XVII в., «Царь Петр Алексеевич был высокого роста, скорее худощавый, чем полный; волосы у него были густые, короткие, темно-каштанового цвета, глаза большие черные с длинными ресницами, рот хорошей формы, но нижняя губа немного испорчена; лицо его было смуглое, круглое, с хорошими чертами; выражение лица прекрасное, с первого взгляда внушающее уважение. При его большом росте (204 см) ноги казались очень тонкими, голова его часто конвульсивно дергалась вправо». О причинах конвульсивных движений, которые периодически поражали Петра, его токарь А. Нартов писал, передавая подлинные слова царя: «От воспоминания бунтовавших стрельцов (когда в 1682 г. на его глазах были убиты его родственники), гидр отечества, все уды (члены) во мне трепещут, помысля о том, заснуть не могу». Современник оставил описание голоса царя: «… во время обедни сам читал апостол: голос имел сиповатый и негромкий». Вот такой царь, с прекрасными задатками, воцарился в России в 1694 г.
Азовские походы
Постоянные нападения татар на юг России и обязательства, принятые в отношении союзников, вызвали в московском правительстве мысль о необходимости возобновления военных действий против турок и татар. Перед походом на юг Петр решил проверить боеспособность не только «потешных», а всего русского войска. Маневры проходили в 1694 г., под Кожуховом. Петр решил условия маневров максимально приблизить к боевым. В результате, кроме «потешных» мало кто выдержал: 3/4 войска два дня страдало кровавыми поносами, многие поумирали от натуги.
В народе считали виновником похода Ф. Лефорта, но насколько это справедливо, сказать трудно. Еще в 1694 г., во время «Кожуховского похода», австрийский дипломатический агент доносил из Москвы цесарю, что Петр готовится к войне с Турцией. Но сам Петр писал в своих письмах, что у него под Кожуховом «ничего более, кроме игры, на уме не было. Во всяком случае, мысль о походе появилась очень скоро после Кожуховских маневров. Уже с самого начала 1695 г. готовили дворянское войско к походу на Крым. Этот мнимый поход на Крым должен был отвлечь внимание неприятеля от настоящей цели — Азова. Весной 1695 г. регулярные московские войска в количестве 30 тысяч человек выступили в поход. Для Петра жизнь столкнулась с явью. В письме к Ф. М. Апраксину он пишет: «Шутили под Кожуховым, а теперь под Азов играть идем!»
Войско реками Окой и Волгой на судах дошло до Царицына, оттуда перешли на Дон и явились под Азовом. Но сильный Азов, получая провиант и подкрепление с моря, не сдался. Штурмы не удавались; русское войско страдало от недостатка провианта и от многовластия (им командовали Гордон, Лефорт и Головин). Хотя донские казаки и овладели двумя каланчами, замыкавшими русло Дона, но больших успехов достичь не удалось. Петр, бывший сам в войске как бомбардир Преображенского полка, убедился, что Азов без флота не взять, ибо турки морем прорывали блокаду. Русские отступили в сентябре 1695 г., оставив за собой каланчи.
Неудача, несмотря на попытки ее скрыть, стала известна. Потери Петра были не меньше потерь Голицына в 1687 и 1689 гг. Недовольство в народе против иноземцев, которым приписывали неудачу, было очень велико. Петр не падал духом, не прогнал иноземцев и не отказался от задуманного. Впервые показал он здесь всю силу своей энергии и в одну зиму с помощью иноземцев построил на Дону, в устье реки Воронеж, флот из морских и речных судов. Части галер и стругов готовили плотники и солдаты в Москве и в лесных местах, близких к Дону. Эти части свозились в Воронеж и из них монтировались уже целые суда. Много препятствий и неудач преодолел царь. Тяжелым ударом для него была смерть сводного брата Ивана V Алексеевича. Он был единственным, кого любил Петр из братьев и сестер от брака Алексея Михайловича с М. И. Милославской. Всю жизнь он ему дарил игрушки, не забывая о нем в своих путешествиях. Брат, будучи не способным к государственной деятельности, исправно сидел на троне и представительствовал на приемах 15 лет, до самой смерти — с 1682 до 1696 г. Это случилось 29 января 1696 г. Никакие связи со старым не связывали царя более. Он стал теперь не только по сути, но и формально самодержцем. Строя корабли и струги, он по-прежнему предается со своими друзьями какой-то непрерывной вакханалии.
На Пасху 1696 г. в Воронеже уже были готовы 30 морских судов и более 1000 речных стругов для перевозки войск. В мае из Воронежа по Дону двинулось русское войско к Азову и второй раз его осадило. На этот раз блокада была полной, ибо флот Петра не допускал к Азову турецких кораблей. На суше единолично командовал войском боярин А. С. Шеин, причем более успешно, чем в первом походе. Петр сам сражался в войсках в чине капитана и наконец дождался счастливой минуты: 18 июля Азов пал.
Как тяжела была раньше первая неудача, так велика была радость в Москве при получении известия о победе. Радовался и сам Петр: в успехе он видел оправдание своей предшествовавшей деятельности, своих «потех». Победа была отпразднована торжественными вступлением войск в Москву, празднествами и большими наградами. Торжественно были извещены и союзники о русской победе. В Польше и на Западе не ждали такого успеха Петра и были им поражены. Слух о взятии Азова прошел по всей Европе. Польские дипломаты плохо скрывали свой страх, внушаемый им политическими успехами соседки-Москвы. Сами москвичи со времени Алексея Михайловича не видели таких побед и находились под обаянием взятия Азова.
В более удобной и глубокой бухте Петр заложил новую гавань Таганрог. Причем, очарованный этим местом, он собирался даже перенести из Москвы, которая ему опостылела за время со стрелецкого бунта 1682 г., сюда свою столицу, так как надеялся из Таганрога сделать богатый торговый город и порт, в который привлечь купцов из Средиземноморья. Предчувствуя это, для украшения места, он приказал высадить там дубовую аллею.