Великое посольство
Едва вернувшись с юга в Москву, царь издал строгий указ, по которому 61 молодой дворянин, среди них 23 княжеских сына, за свой счет должны были направиться в западные страны, в частности в Голландию, Англию и Италию, чтобы там основательно обучиться судостроению и другим родственным ремеслам и наукам. Высокородная делегация отправилась в путь в январе 1697 г. Большинство ее членов ехали без особого восторга и радости, а больше из страха перед монаршим наказанием, грозившим им в случае отказа. Ни один из посланных не мог отважиться появиться в России без удовлетворительных аттестатов, выданных иностранными мастерами. Князь Б. И. Куракин, находившийся в числе посланных, свидетельствовал, что они учились там математике, части астрономии, механике, фортификации и много плавали.
В начале марта 1697 г. и сам Петр отправился под именем бомбардира Петра Михайловича в ставшее знаменитым западное путешествие, Великое посольство, длившееся до лета 1698 г. Это была одна из снаряжавшихся тогда в Москве экспедиция на Запад, под прикрытием дипломатического поручения, с целью все нужное там высмотреть, сманить европейцев на работу в Россию. Официальная ж цель этого посольства, как об этом объявил в Посольском приказе думный дьяк Е. Украинцев, состояла в «ослаблении врагов Креста Господня, салтана Турского, хана Крымского и всех басурманских орд».
Однако еще накануне русский посланник К. Нефимонов добился заключения с австрийским императором и Венецией договора на 3 года об оборонительном и наступательном союзе против Османской империи. С другими странами Западной Европы о совместных действиях против турок речи пока быть не могло: Англия и Голландия готовилась к войне за «испанское наследство», и им было не до «врагов Креста Господня». Франция же выступала на стороне турок, а поляки после смерти короля Яна Собеского в 1696 г. уже год никак не могли выбрать себе короля — договор подписывать было некому!
Официально Великое посольство возглавлялось «великими послами»: Ф. Я. Лефортом, Ф. А. Головиным, П. Б. Возницыным, фактически — «бомбардиром Петром Михайловым». Прибытие русских произвело сенсацию в Европе. Царь сначала инкогнито посетил шведскую Лифляндию и польскую Курляндию, затем Пруссию и Ганновер, а оттуда направился в Голландию, где задержался на четыре с половиной месяца в Амстердаме. Там Великое посольство после безуспешных переговоров о получении субсидий вынуждено было ограничиться закупкой снаряжения и набором специалистов. Петр спешил ближе ознакомиться с Голландией и Англией, с теми странами Западной Европы, в которых особенно была развита военно-морская и промышленная техника. Сам царь, А. Д. Меншиков и еще 11 человек пошли плотничать на Ост-Индскую верфь, остальные 18 — кто к парусному делу, кто в матросы, кто мачты делать.
Для Петра на верфи заложили фрегат, который делали «наши люди», и через 9 недель спустили на воду. В свободное время царь редко сидел дома, все осматривал. В это время он совершает поездки в Утрехт, Гаагу, Дельорт и Лейден, где встречался с известными учеными и беседовал с архитекторами, инженерами, типографами и другими специалистами. В Утрехте, куда он поехал на встречу с королем английским и штатгальдером голландским Вильгельмом Оранским, бургомистр Амстердама Н. Витсен провожал его повсюду. Петр слушал лекции профессора анатомии Рюйша, присутствовал на операциях и, заметив, что кто-то из его свиты выказывает отвращение к мертвецам, заставил их зубами разрывать мускулы трупа.
Выстроив фрегат, Петр узнал, «что подобало доброму плотнику знать», но, недовольный слабостью голландских мастеров в теории кораблестроения, в начале 1698 г. отправился в Англию для изучения корабельной архитектуры. Он радушно был встречен королем, подарившим ему свою лучшую яхту, в Лондоне побывал в Королевском обществе наук, где видел «всякие дивные вещи». Он поселился неподалеку от королевской верфи в городке Дептфорде, чтобы довершить свои познания в кораблестроении и из простого плотника стать ученым мастером. Так, он вскоре заметил, что англичане в судостроении придавали большое значение оснащению своих судов математическими и физическими приборами. Чтобы увидеть как можно больше, Петр позволил принимавшим его хозяевам возить себя вдоль и поперек по Англии, причем он особенно интересовался металлургическими заводами, мостами и оснащением портов. Царь ездил в Лондон, в Оксфорд, особенно часто в Вулич, где в лаборатории наблюдал приготовление артиллерийских снарядов и стрельбу из пушек. В Портсмуте он осматривал военные корабли, тщательно замечая число пушек и их калибр, вес ядер. У острова Байта для него было дано «примерное» морское сражение…
Вернувшись в Голландию, Петр нанял там 900 человек всевозможных специалистов, от вице-адмирала до корабельного повара, истратил на заграничную поездку 2,5 млн рублей. В конце мая 1698 г. он отправился в Вену, причем путь его лежал через Лейпциг, Дрезден и Прагу. Прибыв в конце июня в Австрию, он вел переговоры с императором Леопольдом I и познакомился с его наследниками Иосифом I и Карлом VI, встретился также со знаменитым принцем Евгением Савойским. Ведя переговоры с императором Леопольдом I, русский царь хотел привлечь венское правительство к совместному походу против турок. Австрийцы же из-за соперничества с Габсбургами и французским королем Людовиком XIV готовились к войне за «испанское наследство» и не хотели слышать о войне против султана. Разочарованный царь оставил Вену и поехал было в Венецию, где хотел изучить строение галер, но, получив известие о новом стрелецком бунте, помчался на родину, успев по дороге лишь заехать в Раву Русскую, где его ждал только что избранный польский король Август II Сильный Саксонский, встреча с которым была заранее оговорена. Здесь, среди трехдневного непрерывного веселья, мелькнула первая идея заменить неудавшийся план союза против турок другим планом, предметом которого взамен ускользнувшего из рук Черного моря было бы Балтийское. Немецкий историк Эрих Доннерт причины отказа от посещения Венеции трактует несколько иначе: «…русский монарх пропустил последний пункт своего путешествия — Венецию. Он понял, что слабый в военном отношении дож, находившийся в состоянии войны с Турцией, вряд ли сможет открыть России доступ к Черному морю». Так ли это было — дело десятое, а суть в том, что Петр свернул свое путешествие, чтобы в очередной и последний раз «разобраться» со стрельцами.
Ликвидация стрельцов
Вернувшись в Россию, царь прямо с дороги, не повидавшись с семьей, поехал к Анне Монс, потом на свой Преображенский двор. На следующее утро, 26 августа 1698 г., он собственноручно начал стричь бороды у первых сановников государства. Тут же его «потешные» обрезали у них и их длиннополые кафтаны. Несколько позже последовали распоряжения об обязательном ношении одежды западного образца. Исключение составляли духовные лица, извозчики и крестьяне. Новая мода в одежде теперь отделяла дворян и горожан от духовенства и крестьян.
Особенно жестоко царь поступил с мятежными стрельцами, прежней личной охраной, которая была ненавистна ему со времени резни 1682 г. Пока он ехал, основные силы стрельцов были разбиты генералами А. С. Шеиным (за взятие Азова впервые в России царь произвел его в генералиссимусы) и П. Гордоном под Воскресенским монастырем, и зачинщики бунта наказаны.
Но, посчитав, что следователи упустили что-то особенно важное и опасное, Петр возобновил «розыск о бунте», стараясь отыскать следы влияния на стрельцов царевны Софьи. Он начал акцию по их уничтожению, которая продолжалась несколько месяцев и была беспрецедентна по своему размаху. День и ночь стрельцов допрашивали и пытали. В Преображенском, где пытали больше всего, постоянно горели по 30 костров, которые были видны всем. Ничего не найдя, Петр, тем не менее, заставил постричься Софью и ее сестру Марфу.
Царь был совершенно вне себя во время своего розыска и в пыточном застенке, не утерпев, сам рубил головы стрельцам. Этим же моментом царь воспользовался, чтобы насильственно постричь свою жену, хотя та не упоминалась ни в какой связи с бунтовщиками. Казни сменялись пирами и попойками; с конца сентября по конец октября 1698 г. было казнено более 1 тысячи стрельцов, в феврале 1699 г. их опять казнили сотнями. Московское стрелецкое войско прекратило свое существование. Петру пришлось, по сути дела, создавать новую армию, так как «по распущении стрельцов никакой пехоты сие государство не имело».