В ноябре 1564 года Иван собрал вокруг себя аристократов, духовенство и сановников. Он объявил, что окружен предательством, изменой и неповиновением. Он опасается за свою собственную жизнь и жизнь своей супруги. Пришло время отречься от престола. Не дожидаясь возражений, Иван сложил с себя корону, положил скипетр, снял облачение и оставил пораженных бояр одних. Не были им, разумеется, забыты и государственные регалии. Иван неожиданно появлялся в московских церквах и забирал освященную утварь, иконы и реликвии. 3 декабря 1564 года он появился в Успенском соборе и участвовал в заутрене. Затем он осенил крестным знамением собравшихся, сел в свои сани и молча уехал прочь. Несколькими днями позднее Иван с семьей и личным имуществом на более чем ста санях выехал из Кремля. Поезд двинулся в сторону Коломенского, к Троице-Сергиевому монастырю и в середине декабря прибыл в Александровскую слободу, находящуюся приблизительно в 100 километрах от Москвы. 3 января 1565 года Иван послал в Москву два письма. Послания должны были огласить публично. В то время как первое письмо было полно ужасных обвинений против бояр и заканчивалось отречением от трона, письмо к народу было выдержано в совершенно иных тонах. В нем также говорилось об отставке, однако не проявлялось гнева против простых людей. Народ московский походил на стадо овец, лишившееся пастыря, и осаждал митрополита Афанасия, чтобы он просил царя вернуться на трон. Афанасий исполнил это желание, направив царю прошение.
Архиепископ Новгородский Пимен решился произнести судьбоносные слова: «Если же предательство и злоба в нашем Отечестве, о которых мы ничего не знаем, ввергли тебя, государь, в печаль, то в твоей воле строго наказать виновных или доказать им свое милосердие». Иван же клялся в том, что его семье угрожает опасность. Он вновь утверждал, что Анастасия была убита. Только через несколько дней он дал ответ и поставил два условия своего возвращения. Он потребовал свободы рук при расплате с «предателями» и радикальном преобразовании государства. Иван требовал разрыва с традиционным боярством. Этому он дал понятие «опричнина» (обособление). Под ней подразумевалась обособленная территория, на которой бояре не могли иметь земельных владений и распоряжался которой только царь. В опричнине Иван IV хотел осуществить свои представления об автократическом Русском государстве. Остальной Русью – земщиной, согласно планам Ивана IV, могла править Боярская дума. Войны с Польшей, Литвой и турками велись бы совместно, а «предателей» опричники Ивана IV могли преследовать по всей Руси. Посланцы церкви согласились с предложениями царя.
Весной 1565 года Иван с женой Марией возвратился в Москву. Говорят, что оба они казались истощенными, усталыми и постаревшими. Кампания мести против «боярского заговора» началась. Последовали 11 кровавых лет, в течение которых Иван Грозный реализовывал свою жизненную философию: «Вы говорите, Бог дал сотворенному им человеку свободу и достоинство. Это неправильно. Хотя Адам и был наделен властью и свободой воли, он за то, что ослушался Божьего приказа, был жестоко наказан, он был лишен власти, и впал он в немилость, из света во тьму, от сияния наготы в одежды из шкур, от праздности к заботе о хлебе насущном, от бессмертия к смертности, от жизни к смерти». Смысл этих символов был всегда один и тот же: он, Иван IV, был призван как самодержец наказать всех предателей и преступников. Что же могла любить женщина, стоящая рядом с ним?
Мария была красивой женщиной, но она не владела русским языком и только позднее постаралась его выучить. Об Иване IV судили так, что все его дальнейшие браки после относительно долгого брака с Анастасией проходили как в дурмане и были лишь проявлением его загнанной, жестокой и отчаянной жизни. Тем не менее Иван и Мария прожили вместе восемь лет – до ее смерти. Слухи о том, что Мария была отравлена, кажутся необоснованными. Мария произвела на свет только одного ребенка, сына Василия, который умер вскоре после рождения. Брак с кавказской девицей остался исключительным явлением в истории российских правящих домов и с трудом отвечал тем правилам, которым подчинялась царская семья. Годы, которые провела Мария с Иваном, считались кульминацией его ужасного правления и не могли сравниться с годами реформ. Было символичным то, что смерть Марии и страшная кончина митрополита Филиппа совпали по времени.
Когда церковные иерархи заметили, к чему привел произвол Ивана IV, они стали искать спасительный выход. Митрополит Макарий умер в 1563 году. Выбор его последователя проходил под знаком борьбы за власть. Филипп Колычев, настоятель Соловецкого монастыря на Белом море, стал новым митрополитом всея Руси. Иван выбрал его потому, что Филипп был личностью умной, религиозной, с сильной волей. Иван ошибался, когда надеялся, что найдет в нем покладистого человека Божия. Филипп в своих проповедях во всеуслышание заявлял о преступлениях опричнины. В своем открытом вызове он 22 марта 1568 года в Вознесенском соборе отказал Ивану в церковном благословении. На этом самом месте Иван двадцатью годами ранее был коронован вместе с супругой Анастасией! Царь появился в черной рясе опричника, и Филипп пристально посмотрел на него: «Не узнаю православного царя в этом странном одеянии и в поступках его. Нет для тебя благословения. Бойся, царь, Божьего суда!» Духовенство обвинило Филиппа в бунте и предательстве. Церковный суд приговорил его к пожизненному заточению в монастыре под Тверью. Год спустя он был задушен предводителем опричников Малютой Скуратовым.
В 1569 году царь вместе с Марией совершил путешествие в Вологду. Там его настигло известие о «заговоре» в Новгороде. В Вологде Мария заболела. Иван поспешил обратно в Москву.
Боярин Басманов должен был позаботиться о безопасном возвращении Марии домой. Они добрались только до Александровской слободы, там 6 сентября вторая супруга Ивана IV умерла, не оставив глубокого следа в русской истории. За относительно спокойными годами реформ с Анастасией последовали ужасы опричнины. Нельзя доказать вину или активное участие Марии в этом. Возможно, мы просто об этом не знаем.
Кто была Марфа Собакина?
Вскоре после смерти Марии в 1570 году царь велел объявить, что не хочет долго ждать новой свадьбы. Ливонская война делала поиски невесты за границей невозможными, и царский двор вновь выбирал среди девиц своей страны. На этот раз не боярские дочери имели преимущество, а служилое дворянство отправило 1500 соискательниц на смотрины. Окончательный выбор Иван сделал при поддержке самого беззастенчивого из опричников – Малюты Скуратова. Он высказался за девицу по имени Марфа Собакина, о которой неизвестно даже, сколько ей было лет. Известно только, что она была родственницей Малюты Скуратова. Сразу после обручения Марфа начала «вянуть» и должна была бы быть исключена из состязания за благосклонность царя.
Иван положился на советы Скуратова довериться воле Божией и, несмотря на все возражения, в октябре 1571 года женился на тяжелобольной девушке. Брак был официально утвержден клиром. Поскольку царь женился на Марфе, Скуратов стал считать себя в родстве с царем и воспользовался этим для того, чтобы еще больше усилить свое влияние. Нельзя исключить, что девушка была использована только для того, чтобы приблизить Скуратова к царю. Всего месяц спустя после заключения брака Марфа умерла. Слухи о том, что Марфа была отравлена «злыми людьми», были более упорными, чем в случае с Анастасией или Марией.
Анна Колтовская и окончание опричнины
Решения Ивана о заключении брака в каждом случае принимались быстро и резко. После кончины Марфы в ноябре 1571 года поиски невесты без какого-либо значительного перерыва были продолжены. После нескольких «отборочных туров» Иван остановился на девице по имени Анна Колтовская. Анна также происходила из окружения Малюты Скуратова. Она была сильной, здоровой и видной. Иван женился на ней в апреле 1572 года. Ее родные были столь низкого происхождения, что Иван не отважился представить их боярам. Брак просуществовал лишь до сентября 1572 года. Затем юная супруга была насильно сослана в монастырь, а ее родственники лишились полученных угодий. Анна на много лет пережила своего мужа. Она умерла в 1626 году. В основе этого брака также лежала попытка усилить опричную знать. Его судьба подобна судьбе самой опричнины.