«С чего бы его?» — недобро вдруг захолодело внутри у Апраксина.
— Мой достопочтенный адмирал, — после взаимных приветствий начал без обиняков гость разговор через толмача. Он вынул свёрток бумаги и протянул Апраксину. — Только что я получил фирман. Наш султан и ваш царь заключили мир. Война закончена без пролития крови. — С лица турка не сходила улыбка, а в глазах светилось затаённое торжество. Он вдруг поднял обе руки и обвёл ими вокруг, кивнул на побережье, повернулся в сторону далёкого Азова. — Теперь и навсегда всё это принадлежит высокочтимому султану.
Недоумевающий Апраксин развернул лист. Как в тумане вчитывался он в полученное известие: «Возвратить туркам Азов, уничтожить крепости в Таганроге, Каменном затоне, Самаре, уничтожить все корабли флота…»
Подняв голову, смотрел пустым взором мимо улыбающегося капудан-паши. «Што стряслось-то? Одним махом все труды насмарку? Ножом по живому телу! Кровушки-то сколько пролито, живота положено!» Протянул фирман турку.
— Мне не ведомо сие. Покуда от государя указ не поступит, действий никаких предпринимать не стану. — Кивнул головой, разговор, мол, окончен.
Согнав улыбку, так же ловко подхватив полы халата, капудан-паша быстро спустился по трапу, явно недовольный приёмом.
Глядя вслед удаляющейся шлюпке, Апраксин вдруг подумал о Петре: «Воевал бы у моря, как Досифей завещал. А то ринулся очертя голову в омут. — Запершило в горле, закашлялся. — А ежели сие всё правда?..»
На этот раз обыкновенно осторожный царь промахнулся, забыв поговорку: «Не ставь неприятеля овцою, ставь его волком».
Битва с турками в излучине Прута могла бы привести и к успеху русских войск. Но, не зная всех сил и настроения неприятеля и опасаясь разгрома, Пётр, быть может, сдрейфил. К тому же он больше прислушивался к Шафирову и Екатерине Алексеевне, чем к генералам.
А русские полки рвались в бой, готовые сражаться до последнего, насмерть. В неприятельском же лагере янычары, измотанные боями, роптали…
Апраксин, получив наказ царя всё сделать по договору с турками, при этом излил душу Фёдору: «… и тако тот смертный пир сим окончился, которое хотя и не без печали есть, лишиться сих мест, где столько труда и убытков положено, но однако ж чаю сим лишением другой стороне великое подкрепление, которое не сравнительною прибылью нам есть».
С болью в сердце уничтожали корабли — разбирали, сжигали. Некоторые добротные, как «Предистинация», «Ластка», продавали туркам за десятки тысяч червонцев.
Многие галеры Крюйс повёл по Дону в Черкассы.
После нового года Апраксин передал туркам Азов, спустя месяц взорвал крепость Таганрог. Окончилось его Азовское воеводство. Теперь и Воронеж ни к чему.
Все его заботы, президента Адмиралтейства, нынче о Северных верфях, где на стапелях сооружают фрегаты и галеры для Балтики. Ему, генерал-адмиралу, предстоят схватки на море со шведами. Но построить самый мощный корабль, линейный, не так-то просто, нужно два-три года. Ещё не спущен на воду первый линейный корабль «Полтава», а у шведов сила на море, больше двух десятков линкоров.
Время не ждёт, и накануне Прутского похода царь инкогнито послал в Европу лучшего корабельного мастера, капитана Фёдора Салтыкова. Ему предстояло тайно закупить и отправить в Россию линкоры. Отправляя Салтыкова, Апраксин поручил ему и присмотреть за племянником, недорослем Александром, который обучался мореходству в Голландии. Десять лет минуло после кончины супруги, а Апраксин так и остался вдовцом… Щедрый на заботу о людях, он теперь заботился о своих племянниках…
Кампания 1713 года началась активными действиями в Финляндии. Галерному флоту, войскам под командой Апраксина, надлежало очистить весь северный берег Финского залива.
В конце апреля Петербург пришёл в движение. Готовились к выходу 200 галер, скампавей, бригантин, шестнадцать тысяч войск.
В первых числах мая галерный флот в двести вымпелов под флагом генерал-адмирала Апраксина поднял якоря. Авангардом головной колонны командовал контр-адмирал Пётр Михайлов, как велел именовать себя царь.
Первый бросок десант произвёл в Гельсингфорс, овладел им, но вскоре пришлось отступить. Шведы всю зиму готовились к бою и встретили русских яростным шквалом огня. Но бригадир Чернышев с ходу бросил в атаку морскую пехоту, шведы не выдержали и отошли.
Шведа заставили-таки откатиться на запад, без боя сдать Лиллье Гельсингфорс. Флот получил надёжную базу на финском берегу.