Проблема аграрного перенаселения тоже не была решена. Несмотря на то, что доля сельского населения в начале XX века несколько снизилась с 87 % в 1898 году до 82 % в 1913 году, тем не менее прирост сельского населения существенно превышал скорость раскрестьянивания. Абсолютное число сельских жителей продолжало расти, увеличившись за этот период на 22 миллиона человек, а среднегодовая миграция сельского населения в город в 1908–1913 годах не превышала 500 тысяч человек.
Деревню, в силу самой идеологии проводимой Столыпиным аграрной реформы, покидали, полностью разорившись, прежде всего самые бедные и, как правило, безграмотные и неприспособленные к городской жизни люди, не имеющие какой-либо специальности и надежды её получить. В результате в городах быстро собирался взрывоопасный контингент нищих, голодных и никому не нужных масс париев, представлявших собой идеальную базу для социальных потрясений и революций. Можно предположить, что это они через 15–20 лет составили костяк так называемых «двадцатипятитысячников» и прочих отрядов ВКП(б), вернувшихся на село.
Создавая армию безработных, правительству следовало бы озадачиться созданием рабочих мест в городах, направив избыток населения в промышленность, но об этом не было и речи. С другой стороны, даже относительное уменьшение численности крестьянства требовало интенсификации сельского хозяйства, поскольку работников на селе становилось меньше, а общее число едоков увеличилось. Вот почему не только создание новых рабочих мест в городах, но и сельское хозяйство требовали вложения капиталов, о которых никто даже не ставил вопроса. Причём для поднятия сельского хозяйства нужно было укрупнение хозяйств, иначе они не могли стать рентабельными.
Не решила реформа и задачу индустриализации. Промышленность была незначительна по объёму в сравнении с промышленностью Западной Европы и Североамериканских Штатов. Но она уже носила вполне капиталистический характер, вследствие чего, несмотря на свою незначительность, создала многочисленный пролетариат, оторванный от земли и подверженный всем кризисам капиталистического способа производства. Из-за низкой конкурентоспособности она не могла соперничать с иностранной промышленностью на внешнем рынке. А имея только один рынок — внутренний, — всецело зависела от него. Но наш внутренний рынок, вследствие общей бедности, имел малую ёмкость, что не давало российской промышленности развиваться до тех размеров, в каких развиты промышленности в других странах. Но и это еще не всё: на внутреннем рынке действовали невыгодные для российской промышленности торговые договора, а потому иностранцы побивали её и тут тоже.
А.Д. Нечволодов приводит данные для 1906 года. Ежегодное потребление угля на душу населения равнялось у нас 7 пудам, во Франции — 60, в Штатах — 147, а в Англии — 237. Ежегодное потребление чугуна на душу достигало в России 18 кг, тогда как в Германии оно составляло уже 123 кг, в Англии 161 кг, а в США 179 кг. Без чугуна не получить железа и стали, а чугунные болванки приходилось импортировать в объёме более 35 миллионов пудов.
А между прочим, именно такое ненормальное положение российской промышленности приводило к аграрному кризису, который и пытался решить П.А. Столыпин своей реформой.
Помимо прочего, реформа предусматривала переселение масс крестьянства на восточные земли: сотни тысяч крестьян переезжали из центральных районов в Сибирь, Казахстан и Среднюю Азию, где имелся огромный свободный земельный фонд. Предполагалось организовать государственную помощь переселенцам транспортом, кредитами на постройку домов, покупку машин, скота и домашнего имущества, предварительное землеустройство участков.
В самом деле, заселение окраин было совершенно необходимым с точки зрения общегосударственного хозяйства. И несомненно, если бы Приамурье начали систематически заселять с 1860-х годов, как предлагал губернатор Н.Н. Муравьёв, то к началу XX века государство могло бы получать с этого региона большой доход. На деле же из-за ничтожного количества поселенцев и полного отсутствия культуры край этот, один из богатейших, дал России за то время, что она им владела, свыше 300 миллионов рублей дефицита. А наше политическое положение на Дальнем Востоке требовало возможно более сильного заселения местности к востоку от Байкала.
Как же велось переселение «по Столыпину»?
Крестьянский банк приобрёл в 1906–1916 годах 4614 тысяч га земли, которая должна была увеличить земельные угодья, принадлежавшие крестьянам. Но реально лишь сравнительно узкая прослойка богатых крестьян смогла с выгодой для себя воспользоваться услугами банка, налагавшего на заёмщиков большие проценты. Остальные выгоды не нашли, хотя переселенческое движение, благодаря содействию правительства, достигло значительных масштабов.
За 1906–1914 годы из губерний Европейской России за Урал переселилось примерно 3100 тысяч человек, в два раза больше, чем за предыдущее десятилетие. (Для упрощения процесса указом от 5 октября 1906 года ликвидировались некоторые правовые ограничения, существовавшие для сельского населения: паспортные, в поступлении на гражданскую службу и т. п.). Однако, если прежде среди переселенцев преобладали середняки, то после 1906 года на Восток потянулись бедняки. Мало того, что около 17 % выехавших, в частности из-за недостатка средств, не смогли прижиться на новом месте и вернулись назад, так эта мера не оправдалась и как способ решения основной задачи — снижения демографического пресса. Значительное само по себе число переселившихся крестьян покрыло менее 20 % естественного прироста сельского населения, и таким образом, не компенсировало увеличившегося избытка рабочих рук.
Столыпинский «пакет реформ» не исчерпывался, конечно, планами модернизации российской деревни. Планировалась реорганизация системы местного самоуправления с тем, чтобы дать крестьянам-собственникам больше мест в тех земствах, где доминировало дворянство; изменить законы о губернском и уездном управлении; ввести бессословную самоуправляющуюся волость; ввести поселковое управление. Сделано не было практически ничего, и только в шести западных губерниях появились земские учреждения.
Важное место в своей программе П.А. Столыпин отводил и вопросам веры. В его «пакет» входил ряд законопроектов, призванных облегчить положение старообрядцев и насильственно обращенных в православие униатов. Среди них — отмена дискриминационных ограничений, установленных для инославных церквей (то есть христианских, но не православных), разрешение перехода из православия в другие христианские веры, облегчение смешанных браков.
Наконец, намечались реформы в области рабочего законодательства (введение страхования рабочих и др.).
Все эти проекты готовились ещё до прихода Столыпина к власти; он застал их на разной стадии разработки и собрал в единый «пакет» вместе с актами по новой аграрной политике. Большинство законопроектов застряли в Государственном Совете, и ни на что не повлияли.
Столыпин, полагают, надеялся своей реформой предотвратить новый революционный взрыв.
Но не предотвратил.
Вот итоги реформы:
1) Земельный вопрос не решён; земля в основном осталась во владении у помещиков, крестьяне в большинстве оставались безземельными
2) Выход из общины разделил интересы крестьян и разделил их имущественно. Реформа не ликвидировала застарелого антагонизма между крестьянами и помещиками, но породила новые конфликты.
3) Выяснилось, что «мелкий собственник» из нужды не выбился, а будущее страны — за крупными коллективными хозяйствами типа общины.
4) Реформа проводилась насильственными мерами, а протест крестьян жестоко подавлялся правительством. 5) Провал земельной реформы приблизил революционный взрыв.
Легко понять, что для большинства тогдашних россиян Столыпин был такой же одиозной фигурой, как для нынешних — реформаторы Е. Гайдар или А. Чубайс.
Он сумел озлобить и «правых», и «левых». Наиболее консервативные круги в правительственном лагере выступали против проведения в жизнь практически всех начинаний П.А. Столыпина. В конце концов Николай II поддержал его противников. Влияния на ход государственных дел он лишился совершенно, и всё же 1 сентября 1911 года на него было совершено покушение: он был смертельно ранен в Киеве.