«Но, собственно, земная власть, принадлежавшая Святовиту, находилась, разумеется, в руках жреца. Жрец был настоящим повелителем и властелином ранского племени. Свершитель гаданий, он объявлял народу волю Святовита. Несколько раз повторяет Гельмольд рассказ о власти ранского жреца, так она его поражала: «Жрец почитается у Ран более царя», говорит он; «сравнительно с жрецом», — пишет он в другом месте. — «Значение царя на Ране ничтожное: ибо жрец узнает и объявляет прорицательные ответы божества, толкует гадания; он зависит от гаданий, а царь и народ от него зависят». Власть жреца не изменялась ни войной, ни миром: на войне он определял гаданием, куда вести войско, в мирное время, когда представлялся какой-нибудь особенный случай, он же призывал царя и народ на сход, объявлял им волю богов, и те повиновались»39.
Александр Фёдорович, опираясь на слова Гельмонда, подчёркивает, что власть жреца на Руяне была выше царской. А может быть (и об этом свидетельствуют многие источники), власть жреца Святовита и являлась царской властью в полном смысле этого слова, так, как её понимали славяне. Царь Руяна — это жрец Святовита. Именно он и отвечает на вопросы паломников от имени Святовита. Как нам известно, жрецы Святовита носили белое облачение. Белый цвет был символом света, чистоты и царско-жреческой власти: «…наконец, они (жрецы — Г.Б.) отличались от народа и внешними знаками, например, белой одеждой…»40.
В стихе о Голубиной книге царь Давид Евсеевич, отвечая на вопрос, который от имени собравшихся задаёт ему царь Волотоман Волотоманович, — «Который царь над царями царь?» — объявляет, что «белый царь над царями царь!».
В третьем, христианском мифологическом слое понимания «стиха», выражение «белый царь» уже осмысляется либо как Господь Иисус Христос, либо как некий собирательный образ православного, то есть «белого царя». Если же мы будем искать прототип этого «белого царя», ориентируясь на «Руянский» мифологический слой, более ранний, на бытовавшие на Руяне и у балтийских славян представления, то нам следует признать, что в стихе тогда речь шла о верховном жреце Святовита — царе, носящем белую одежду. Вероятно, что тогда под ним подразумевался не какой-то временный жрец — «белый царь», а древний предок, патриарх, основатель династии этой руянской знати, царь-жрец, первопредок подобный Адаму, Ною, Ману, Кашьяпе.
Итак, верховный царь-жрец представлял Святовита перед паломниками и пришедшими получить ответ посредством гадания в храме сообщал Святовитову волю. Таким же предстаёт перед нами Давид Евсеевич из стиха о Голубиной книге:
Ты премудрый царь Давид Евсеевич!
Ты горазд загадочки отгадывать!..
Иначе говоря, Давид Евсеевич «горазд» толковать гадания, объяснять сны и отвечать на многочисленные вопросы паломников, представителей всех сословий:
Сорок царей со царевичем,
Сорок королей с королевичем,
А сорок калик со каликою
И все сильные-могучие богатыри
А и бьют челом, поклоняются
А царю Давиду Евсеевичу…41
Из всех дошедших до нашего времени эпитетов Святовита один наиболее важен для нашего исследования. Согласно «Славянской хронике» Гельмольда (1167–1168 гг.), бог земли руянской, «светлейший в победах, самый убедительный в ответах», который среди множества славянских божеств считается главным.
Именно этот эпитет — «самый убедительный в ответах» — мы и встречаем несколько перефразированным «горазд загадочки отгадывать», употреблённым в стихе о Голубиной книге по отношению к Давиду Евсеевичу. В подтверждение того, что жрецы Святовита изображали его перед прихожанами, свидетельствует и житие Оттона, где рассказывается, что «жрец, который служил тамошнему кумиру (имя божества не упоминается), вздумал напугать народ перед въездом христианских проповедников, оделся в своё священное белое облачение и на рассвете, спрятавшись в кустарнике, стал стращать поселянина, шедшего в город на рынок. «Стой, человек, и внемли моему слову! — сказал он ему. — Я бог твой, я тот, кто облекает поля травою и леса листвою: плоды земли и древес, и стад, и все, что служит человеку, все в моей власти: ибо даю поклонникам моим и отнимаю у противников моих. Скажи народу в Волегоще не принимать чужого бога»42.
39
Гильфердинг А.Ф. Когда Европа была нашей: история балтийских славян. М.: Эксмо: Алгоритм, 2010. С. 187.