Во время зимней кампании 1761 г. проявилось довольно странное отношение Тотлебена к территории Бранденбурга и Померании — производя много шума и движения, он никогда не причинял там хоть сколько-нибудь серьёзного урона. Именно ему принадлежала идея перемирий, переговоры о которых он сам и вёл и которые г-н Масловский назвал преступными. Однако и Бутурлин, и Конференция имели слабость одобрить все его действия.
При проведении Кольбергской операции Тотлебен ничем не помог Румянцеву. Когда тот приблизился к крепости, он отступил на Грейфенберг и продолжал совершенно самостоятельные действия. Понадобились неоднократные приказы Бутурлина, чтобы он отдал Румянцеву пехотную бригаду. Для беспрепятственного интриганства Тотлебен запугал своих офицеров до такой степени, что, когда пришёл приказ арестовать его, полковник Бюлау отказался сделать это.
Один из приближённых к Тотлебену офицеров, подполковник Аш, в январе 1761 г. заподозрил, что его командир всяческими способами, почти не утруждая себя предосторожностью, передаёт неприятелю сведения о размещении войск, их численности и планах военных действий. Подполковник постарался заслужить полную доверенность Тотлебена и получил возможность следить за его частыми разговорами с прусскими офицерами, сношениями с купцом Готцковским, письмами, пересылавшимися через Штольпе, и обменом шифрованными бумагами. Обращало внимание и то, что не проводилось никаких действенных операций, несмотря на самые категорические и неоднократные приказы высшего командования. Однако Аш остерегался рисковать слишком поспешным разоблачением, зная по предыдущему опыту о связанных с этим опасностях. Только к 27 июня он завершил сбор материалов и на следующий день тайно созвал всех старших офицеров корпуса, сообщил им о собранных доказательствах и приказал арестовать силезского еврея Исаака Сабатку, у которого в сапоге были найдены подозрительные бумаги. Эти документы, хранящиеся в московском Главном архиве иностранных дел, были опубликованы г-ном Масловским[394] и позволили ему с уверенностью утверждать о предательстве Тотлебена, которое до него лишь подозревал историк Соловьёв.
В тот же день Тотлебен и его сын были арестованы и допрошены. Некоторые разоблачения сделал также еврей Сабатка — ему не раз приходилось носить запечатанные письма из лагеря Фридриха II в лагерь принца Генриха и обратно. У его брата в Бреслау даже хранились деньги Тотлебена. Вместе с братом Сабатке доводилось доставлять письма Тотлебена в ненадписанных конвертах прусскому коменданту Глогау, который, получив их, отправлял обоих евреев в лагерь принца Генриха. От него они тоже брали письма и отвозили Тотлебену. Правда, сам Тотлебен говорил Сабатке, что в них принц просил только пощадить его имения в Померании. Пакет, найденный в сапоге, предназначался или коменданту Бреслау, или принцу Генриху, или самому королю. Сабатка утверждал, что Тотлебен никогда не просил его похлопотать о встрече с королём, но лишь выражал желание хоть когда-нибудь сподобиться этого.
Однако допросы Тотлебена и Сабатки, как и документы, опубликованные г-ном Масловским, доказывают только одно: Тотлебен состоял в подозрительной переписке с Фридрихом II, принцем Генрихом, прусским комендантом Глогау, купцом Готцковским и некоторыми другими лицами. Пока мы не увидели ни одного документа из этой переписки, и весьма жаль, что найденное в сапоге Сабатки так и не опубликовано.
Нам известно резкое и презрительное мнение Фридриха II:
«Как не бывает столь неприступного города, куда нельзя было бы ввести мула, груженного золотом, так же и во всякой армии всегда найдётся подлая и продажная душа. При наступившем кризисе было весьма важно иметь сведения из надёжного источника хотя бы о некоторых намерениях многочисленных наших неприятелей, и мы обратили внимание на г-на Тотлебена, как на такого человека, который способен принять подобное предложение и доставить нам верные известия. Мы не ошиблись в нашем суждении касательно его характера и получили от него всё, что было нужно, но вследствие присущего ему легкомыслия и неосторожности, которые вовлекли его в это позорное дело, он раскрыл сам себя ещё при самом начале кампании, когда таковые услуги могли бы быть наиболее полезны»[395].
Однако само это свидетельство Фридриха II вызвало у историков некоторые сомнения. Лишь последние публикации в «Politische Korrespondenz» (Bd. 19, 20), то есть уже после появления книги г-на Масловского, проливают яркий и уничтожающий свет на дело Тотлебена. Стало ясно, что Фридрих II в своих мемуарах ничего не преувеличил и всё вполне согласуется с его самыми интимными и секретнейшими письмами, в том числе к любимому брату Генриху. 26 июня 1760 г. принц писал королю из Ландсберга: «Жид Сабатка уведомил меня, что будто бы некий русский офицер желает стать шпионом, ежели вы дадите ему билет как подполковнику и назначите пенсион при окончании войны». В ответ на это король прислал собственноручно подписанный бланк удостоверения[396]. Возможно, здесь речь идёт не о Тотлебене, но вот другое, абсолютно неопровержимое свидетельство. В феврале 1761 г. Фридрих отвечает из Лейпцига генерал-губернатору Штеттина герцогу Брауншвейг-Бевернскому: «Вполне одобряю дело Тотлебена, однако надобна осторожность, дабы сей молодец не провёл нас. Если он хочет денег, это хорошо. Сообщите, сколько именно»[397]. 8 апреля из Мейсена он пишет принцу Генриху: «Уведомляю вас, что сей жид исполнил свою комиссию, и я намерен дать Тотлебену денег, имея в виду: primo[398], интересы нашей страны при его передвижениях, чтобы избежать столь же варварского обращения и прежестокого опустошения, каковые были до сих пор; во-вторых, получение секретных сведений касательно истинных намерений русских, их планов начала кампании, первых операций и передвижений в иных местах. В соответствии с таковым моим решением ему никак не следует проситься в отставку, поелику в сем случае нам от него не будет никакой пользы, а у русских всегда найдётся другой человек для командования войсками с не меньшим, чем у него, умением. Ежели Тотлебен согласен на вышеозначенные условия, то я готов обещать ему, что после заключения мира он сможет безбоязненно пребывать в моих владениях, ничего не опасаясь. — Соблаговолите передать сие через упомянутого жида»[399].
395
Приведённый текст содержится только в издании: