Женщинам он не стал говорить всю правду. Во вском случае, про эту странную «базу» и про синий микроавтобус не обмолвился ни словом. Лена, хотя сильно встревожена, склонна придерживаться полуфантастических версий. То она говорит, что Задорожный укатил в Турцию, то он у нее плавает на яхте богатого олигарха где-то по Средиземке. А то вдруг она – а вслед и Натали – начинает чисто по-бабски подозревать Романа в том, что он нашел себе другую женщину, а все эти странные звонки и письма с турецкими марками лишь отмазка, попытка сокрыть от жены сей прискорбный факт…
Коваль отключил фонарь-«наголовник». По его расчетам, он уже приближается к цели. Осторожно высунулся из воды. Да, так и есть – берег темнеет совсем невдалеке, осталось проплыть где-то с полста метров.
Он взял немного левее, смещаясь к торчащим из воды деревянным сваям, которые смахивают на редкие гнилые зубы – это все, что осталось от причала старого яхтклуба. Свая, к которой он подплыл, сплошь покрыта слизью и еще чем-то, похожим на мох. Зацепился рукой, выплюнул загубник. Поднял на лоб маску, отдышался, стал осматриваться…
Ветхие строения яхтклуба, огороженные сразу за пустыми коробками ангаров колючкой, казались вымершими – а ни единого огонька. Он вышел по пояс из воды, прижался к последней и ближней к берегу свае. Затаился на какое-то время, прислушиваясь к ночным звукам. Если здесь и имеется ночной сторож, то собаки у него нет – «полкан» наверняка бы уже среагировал на появление из воды «морского чудища».
А вот на территории «базы», там, где находится двухэтажное кирпичное строение и деревянные домики, в разных местах горят электрические огни. И это еще не все: в ночной тишине до него доносились то приглушенный рокот автомобильного движка, то обрывки мужских голосов.
Коваль, поколебавшись несколько секунд, все ж выбрался на берег. Стараясь не шуметь, он снял с себя все лишнее, оставшись в одном лишь гидрокостюме. Аккуратно сложив свои подводные причандалы у ближнего к берегу огрызка стены яхтклуба, он вновь зашел в воду – но уже без снаряжения.
Он нашел место, где «колючка» доходила до береговой черты – последний с краю бетонный столб, на котором она была закреплена, выступал лишь немного, всего метров на шесть, в сторону бухты. Здесь шла неширокая полоса мелководья, переходящая в засыпанный галькой участок берега, ограниченный с дальней, правой стороны, скалистым выступом. Сразу за которым начинается обрывистый, так что хрен вскарабкаешься, берег с множеством разнообразных дыр, гротов и мелких заводей.
Коваль обогнул в воде столб с колючкой и, сливаясь с мелкой волной, лениво облизывающей галечный берег, вновь на какое-то время затаился, прислушиваясь и присматриваясь ко всему, что творится вокруг него.
Единственный причал, к которому могут швартоваться катера и прочие не слишком крупные плавсредства, метров на двадцать выступающий от берега к бухте, был пуст. Но это – подумал он – еще ни о чем не говорит. Если кто-то из местной публики занимается дайвингом, их плавсредство может на ночь уходить в Балаклаву или же в одну из ближних севастопольских бухт.
К счастью, хозяева не озаботились поставить светильники в этой части своих владений, не говоря уже о том, чтобы освещать берег прожектором.
Им, наверное, даже в голову не могло прийти, что кто-то сторонний способен пожаловать к ним со стороны водной акватории.
Ну что ж, это обстоятельство Ковалю только на руку.
Он сторожко выбрался из воды. Согнувшись в три погибели, ощущая под обтянутыми лишь неопреном с пропиткой подошвами каждый встречный камушек, Коваль перебрался к небольшой круглой беседке, которая была поставлена здесь еще в те времена, когда эту базу открыли и благоустроили для летнего отдыха севастопольских детишек… Далее – по тропинке через голый кустарник. Затем он прокрался к тому деревянному сборному домику, который был ближе всего к узкой полоске галечного пляжа. Еще глядя с берега, – а на этот крайний коттедж ложится отблеск одного из светильников – Коваль сделал вывод, что домик этот – нежилой. Да, так и есть: его пальцы нашарили заколоченное крест накрест пустое, без стекол, окно. Со стороны двухэтажного здания, в некоторых окнах которого несмотря на столь поздний час горят электрические огни, вновь послышался рокот движка, а затем отчетливо донеслись звуки мужских голосов…
Коваль некоторое время пытался справить с «дрожаком». Его вдруг стало всего трясти, не то от холода, все же не лето на дворе, не то от нервного напряжения. Так и не совладав до конца с этой напастью, он прошмыгнул к соседнему домику, который тоже стоял с заколоченными окнами и дверью. Высунувшись из-за угла, он наконец смог частично рассмотреть то, что происходило всего в шагах тридцати-сорока от него, на площадке возле двухэтажного кирпичного здания.
А происходило там вот что. Возле уже знакомого Ковалю синего микроавтобуса стояла, собравшись вроде как в кружок, группа мужчин числом с дюжину. Двое из них были в штатском, причем один из этих двоих что-то такое внушал остальным, активно жестикулируя, так, как-будто был чем-то недоволен. Что характерно, эти самые «остальные» были экипированы будь здоров: камуфляж, армейские ботинки с шнуровкой, черные бронежилеты, на поясном ремне кобура с пистолетом, к броникам у некоторых прикреплены рации… У всех короткоствольные автоматы: у кого заброшен за спину, у других, наоборот, пересунут под рабочую руку. И еще один штрих: лица этих мужиков, внимательно слушающих «штатского», у всех без исключения, были закрыты темными спецназовскими шлем-масками.
Старший, определенно, говорил с остальными на «мове». Но до того места, где затаился наблюдающий за этой компанией Коваль, доносились лишь отрывки этого их «базара», из которых трудно было что-либо понять. Он расслышал, правда, несколько коротких фраз и слов, которые привели его, признаться, в полное недоумение. «Не забувайте нi на мить, що ви – росiйскi менти… омоновцi!.. Дiйте жорстко, з вiрою в себе… I нiчого не бiйтесь[19]»!
«Блин! – выругался про себя Коваль. – Ни хрена не врубаюсь. Откуда здесь взялись эти российские омоновцы?!»
Инструктаж – или что это было – завершился. Прозвучала негромкая команда. Группа людей, экипированных как сотрудники отряда ОМОНа, потянулись гуськом к зданию и скрылись из виду. Что касается двух штатских, то они… они направились прямо в сторону Коваля.
Остановились возле кустиков, лишь немногим не дойдя до сборного домика, за которым укрылся «аквалангист». И стали себе спокойно справлять малую нужду.
– Що скажеш, пане Микола? – один из них, оправившись первым, прикурил сигарету. – Ти, як керiвник… як ти все це оцiнюеш?[20]
– Не заважило б ще трохи потренуватися, – сказал другой «штатский», тот, что толкал речь перед «омоновцами». – Та зовсiм нема часу! Треба ж вилучити декiлька днiв, щоб вони там, уже на мiсцi, подивилсь, що i як… Ти теж тут клопочи, Олекса, щоб все було гаразд. Я на тебе надiюсь, друже!..[21]
Когда эти двое, оросив кустики, убрались в сторону здания, Коваль облегченно перевел дух.
«Ну и ну, какая-то фантасмогория, – подумал он. – Что за хрень тут происходит? Что это еще за публика? Туда ли я вообще попал? Может, я ошибся и Задорожный не имеет абсолютно никакого отношения к тому, что здесь происходит?! Оно, конечно, подозрительно… синий микроавтобус… западэнцы… Эти двое – точно с запада Украины… Ну и что? Мало ли какие бывают совпадения. А у тебя, Коваль, кажется, все держится исключительно на твоих догадках и предположениях»…
19
Ни на секунду не забывайте, что вы – российские менты… омоновцы!.. Действуйте жестко, с верой в себя… И ничего не бойтесь.
21
Не помешало бы еще немного потренироваться. Но совсем нет времени! Нужно ведь выкроить несколько дней, чтобы они там, уже на месте, посмотрели, что и как… Ты тоже тут хлопочи, Олекса, чтобы все было путем. Я на тебя надеюсь, дружище.