Выбрать главу

Исмет, к которому попал в итоге этот черканный-перечерканный список, просмотрел его, затем с крайне недовольным видом передал «аксакалу». Тот нацепил на переносицу очки и тоже стал его смотреть, причем все это длилось так долго, что Рейнджу даже показалось, что дедок просто-напросто уснул над этой цифирью…

Лариса, единственная женщина за столом, одета в деловой брючный костюм темной расцветки и белую блузку с шейным украшением в виде черной бархатной ленточки, на которой закреплен медальон из белого золота от «Bulgary». Столь же скромным и подходящим к антуражу казалось и кольцо на левой руке (из той же коллекции). Из нагрудного кармана пиджака уголком выглядывает белоснежный платок. С того момента, как приехали гости, она произнесла лишь несколько дежурных фраз, а потом – как могло показаться – уже не вмешивалась в ход событий. Рейндж подумал, что на Кавказе вряд ли могло такое случиться, чтобы женщина, пусть даже такая крученная-перекрученная, как Венглинская, разруливала бы вместе с мужчинами важные вопросы. Многое, конечно, и там меняется, но женщин обычно к обсуждению подобные сделок не допускают. Что бы ни говорили, но Исмет Сайфутдинов и его соплеменники имеют несколько иной менталитет, нежели кавказские вайнахи, балкарцы или адыги. Они не лучше, и не хуже, они – другие. И это обстоятельство, учитывая характер нынешней миссии, кажется, вполне устраивало Ларису Венглинскую и тех, кто ее сюда направил…

Листки с различными исправлениями и пометками порхали над столом вот уже около часа. Исмет и привезенный им в Ласпи аксакал были в головных уборах: бизнесмен-татарин – в шляпе, а пожилой седобородый мужчина в высокой каракулевой шапке, с белой ленточкой, свидетельствующей о том, что он совершил хаджи посетил святые для всякого правоверного места в Медине и Мекке…

Хотя Рейндж в эту лабуду особо не вникал, смысл происходящего ему был понятен. Смысл этот был прост и циничен до безобразия. Кое-кто, враждебные, скажем так, российскому руководству силы, пытались разыграть «крымскотатарскую» карту, направить бурлящую энергию местной этнической общины в нужное им русло. На эту цель, как стало известно, были выделены денежные средства (впрочем, не слишком большие). В Крыму активно действуют эмиссары «помаранчевых», посланцы разного рода националистических организаций и представители зарубежных фондов и институтов, враждебных России. Эта карта, наряду с попытками осложнить существование базирующемуся в Севастополе Черноморскому флоту РФ, в соответствии с замыслами некоторых деятелей в Киеве (а также тех, кто дергает их за ниточки), должна существенно повлиять на весь расклад в ходе крайне сложных переговоров между «Газпромом» и «Нафтогазом» по поставкам газа и его транзиту через Украину. Равно как и послужить дополнительным козырем для той крупной игры, которую ведут за одним столом Россия, Евросоюз и Соединенные Штаты. Любое осложнение, любые скандалы сейчас были только на руку тем, кто противодействует попыткам Кремля перекроить энергетическую карту Европы и тем самым усилить позиции России – которая хотя и медленно, но верно поднимается с колен – как у своих ближних границ, так и в целом на международной арене. Именно по этой причине российские власти делают все возможное, чтобы не допустить серьезных провокаций в этот ответственнейший момент, когда многое поставлено на карту. Для того, чтобы полностью или в значительной степени нейтрализовать «крымский» проект «помаранчевых», Кремль, опираясь как на свои спецслужбы, так и на «своих» крупных бизнесменов, решил на корню перекупить этот набирающий обороты «кризис». С тем, чтобы не дать разгореться тлеющим углям, чтобы не позволить своим конкурентам перевести этот наметившийся уже конфликт в горячую фазу. Остальное было делом техники и торга, который занял несколько месяцев. Сайфутдинов и его партнеры получат частично в собственность, частично в субаренду на оговоренное в договорах время – с возможностью продления договоров – около двух десятков различных обьектов, которые находились до сего дня в собственности российского капитала. Среди этих обьектов – два крупных санатория в Алуште, дома отдыха и новые коттеджи в Евпатории, Судаке, Феодоссии, один из здешних ласпинских обьектов, а также несколько консолидированных земельных участков во внутренней части полуострова…

Иными словами, суть этой сделки заключалась в следующем: собственность и деньги верхушке местной этнической общины в обмен на спокойное, взвешенное поведение в отношении русских крымчан и в целом российских интересов.

Рейндж, который здесь нужен был как пятое колесо телеге, встал из-за стола – он сидел самым крайним, ближе к выходу – и вышел через боковую дверь на небольшую террасу.

Прикурил сигарету. Облокотившись на перила, стал смотреть куда-то в сторону морского горизонта. Останки сгоревшей столовой успели разобрать и вывезти куда-то с глаз долой. Лариса вела себя с ним, с Мокрушиным, довольно холодно. Возможно, ей не понравилось то, что он усвистал на пожар, оставив ее в номере одну. Или те методы, при помощи которых он попытался вызнать у «поджигателя» кое-какие сведения. Может быть, теперь он, представляющий здесь спецслужбистскую «крышу», после успешно проведенных – договорятся ведь, куда им деваться, раз приехали – переговоров ей уже и на фиг не нужен. Дело в шляпе, миссия закончена, до свиданья, гуд бай, аривидерчи… Катись теперь, Вова, обратно в свою холодную заснеженную «рашку».

Когда он вернулся в помещение, то выяснилось, что «стороны» уже уладили все разногласия и теперь вовсю подписывают разные документы. Рейндж, глядя на довольные лица всех без исключения участников, невольно выматерился… но не вслух, а про себя.

Более всего это мероприятие, свидетелем которого он стал, смахивало на римейк позорных переговоров в Хасавюрте. С поправкой на то, что вместо Масхадова здесь рулит местный делец и член Меджлиса Сайфутдинов, а роль генерала Лебедя выпало исполнять доверенному лицу олигарха М. Ларисе Венглинской…

Когда эта бодяга наконец закончилась, Мокрушин сказал Исмету Сайфутдинову, что у него есть к нему минутный разговор.

Венглинская, хотя и вскинула удивленно бровь, – когда услышала реплику, отпущенную ее «партнером» – не сделала ничего, чтобы воспрепятствовать этому их разговору.

Двое мужчин вышли на боковую террасу. Исмет, с трудом сдерживавший переполняющие его позитивные эмоции, вопросительно посмотрел на Мокрушина. Рейндж, уставившись на него немигающим взглядом, сказал:

– Вот что, господин хороший. Как я понимаю, вы получили то, чего добивались. Поздравляю вас с удачной сделкой: вы извлекли максимум выгоды из сложившейся ситуации. Но хочу вас серьезно предупредить. Если вы или кто-то из тех, чьи интересы вы здесь представляете, нарушите свои обязательства… Если вы не обеспечите полный контроль за своими соплеменниками, то вас… лично вас, господин Сайфутдинов, будут ожидать очень крупные неприятности.

Дружелюбная – хотя и несколько искусственная – улыбка мигом сошла с лица члена Меджлиса.

– Зачем так нехорошо говорите, уважаемый Владимир? – он укоризненно покачал головой. – Никто не может сказать, что Исмет Сайфутдинов не держит свое слово.

– Мое дело – предостеречь. А ваше… как можно серьезнее отнестись к моим словам.

– Хорошо, я это учту. Все?

– Нет. Есть еще одно пожелание. Теперь уже от меня лично: я высказываю его вам, Исмет, сугубо в частном порядке.

– Только, пожалуйста, без угроз, ладно?

– Вы пока не сделали, кажется, ничего такого, чтобы вам стоило меня опасаться, – Мокрушин усмехнулся краешком губ. – Но угроза действительно существует. Пожелание у меня такое: будьте предельно осторожны, господин Сайфутдинов. Уделите повышенное внимание собственной безопасности. Есть люди и определенные силы, которым может сильно не понравиться то, в каком направлении идет процесс. Настоятельно советую отнестись к сказанному серьезно, потому что любая недооценка здесь чревата пагубными последствиями…