— Я подстрекаю? Черта с два! Я защищаю народ от чужаков-захватчиков.
— Это не дает тебе права указывать полиции, чем ей заниматься. Полиция подчиняется законам, которые определены Конституцией, и у тебя нет никаких полномочий их отменять. Ты не Президент, в конце концов, да и ему нужно согласие Конгресса. Так что, если не хочешь нарушать законы, лучше заткнись. Я тебя прямо сейчас могу забрать за нарушение общественного порядка, и у меня, честно говоря, большое желание это сделать.
Хокинс выхватил из ножен саблю и направил острие на Маттокса.
— Подходи! — процедил он сквозь зубы. — Только попробуй, ну!
К этому времени на Главной улице уже тесно сгрудились подошедшие автомобили. Слышались крики: «Поехали, чего тянем!», а кто-то предложил: «Давайте выберем нового командира, а то застрянем здесь…» Все были возбуждены, волнение нарастало.
Маттокс быстро оценил ситуацию и решил:
— Раз твои люди готовы, можешь двигаться. Но не вздумай больше приказывать мне, иначе я загоню твои зубы в глотку так глубоко, что тебе придется их оттуда выковыривать.
Он развернул джип и уехал, а Хокинс обернулся к своему воинству.
— По машинам, ребята! — закричал он. — За мной!
Захлопали дверцы, взревели моторы, люди смеялись и переругивались. Отряд тронулся по Главной улице за полицейским джипом.
Когда скрылась из вида последняя машина, оставшиеся приумолкли. Норман Джонс, которого Хокинс назначил своим заместителем, огляделся вокруг, вытер ладони о брюки и произнес:
— Фендал сказал, надо здесь укрепиться. Что будем делать, ребята?
Джонс, убежденный холостяк, был местным водопроводчиком. Последний раз ему приходилось командовать тридцать лет назад, когда он был помощником начальника патрульного в отряде бойскаутов. В городе он прославился тем, что однажды упал в обморок прямо у памятника героям Гражданской войны[5], когда отмечали День памяти павших, и с тех пор старался держаться как можно незаметней. Это был очень ответственный человек, что редкость среди водопроводчиков, но при этом ужасно робкий и неуверенный в себе. Он понятия не имел, почему Хокинс назначил своим заместителем именно его, разве что хотел выставить его на посмешище. Хокинс любил подтрунивать над чужими слабостями.
— Откроем «Пальмовую рощу!» — раздались крики. — Там мы и укрепимся, и подкрепимся.
Тут Марвин Сколлард, владелец «Пальмовой рощи», который и вышел-то потому, что вокруг дома собралась толпа, решительно возразил:
— Нет, нельзя. До часу заведение не откроется.
— Мне нужно выпить, — заявил Лютер Грилк, который провел ночь в порту на куче рыболовных сетей.
— Ты-то перебьешься, — ответили ему. — А вот твоей хозяйке опохмелиться не помешает. Видать, здорово они набрались вместе с Мюриэль Эверетт, если носятся по городу как угорелые.
Издалека доносился шум машины Агнес. Грилк прислушался и сказал:
— Черт побери, что на нее нашло? Когда я ушел из дома, денька два тому назад, она была вроде в порядке.
— Ребята, — вмешался Норман Джонс, — мы должны что-то сделать. Вы понимаете, мы сейчас вроде как наши предки при Лексингтоне[6]. Может, от того, что мы сделаем, зависит судьба нашей страны!
— У наших предков, наверное, не было такого похмелья, как у меня, — не унимался Грилк. — А если бы было, мы бы до сих пор оставались колонией Англии.
— Кто-нибудь знает, где Артур Кэрью? — спросил Джонс. — В его магазине мы, по крайней мере, сможем разжиться оружием.
— Он отправился на материк лечить зубы, — сообщил кто-то. — А вернулся он или нет, не знаю.
— Марвин, я помираю, — взмолился Грилк. — Что тебе стоит открыться чуток пораньше, а, Марвин? Человек не в состоянии защитить свою страну, если у него башка разламывается.
— Закона не знаешь? — отозвался Сколлард. — Мне положено открывать в час — и баста.
— Да кто узнает? Фараоны в аэропорту, а может, их уже русские перебили. Открой пораньше на пару часиков, и вся недолга.
— Давай открывай! — заорали вокруг.
Гомон нарастал. Сколлард чувствовал, что дело может принять дурной оборот для него и заведения.
— Ладно, — согласился он и полез в карман за ключами. — Но я открою при одном условии — каждый платит наличными. Если начнется перестрелка, валяйте на улицу. А если меня спросят, почему вы здесь, скажу, что вы вломились сами. Ясно?
— Да тут целых три условия, торгаш ты эдакий! — крикнули из толпы. — Лучше заткнись и открывай быстрей, а то худо будет!