— А если бы я, скажем, сам был магом и, начитавшись Лавкрафта, построил себе такой же замок? А потом его кто-нибудь описал? Какой же это плагиат?
Некоторое время оба сидели молча. Редактор, средних лет мужчина с заостренными чертами лица, черные волосы зачесаны назад, серые глаза излучают уверенность и энергию. Что касается улыбки, в этом деле он вполне мог бы конкурировать с Моной Лизой.
Напротив него — довольно молодой парень, всем видом своим кричащий “А я знаю, но не скажу!”. Что именно — легко было судить по его необычного покроя черной свободной рубашке, собранным в хвост белым волосам и диковинным оккультным символам, вышитым на одежде, висящим на шее, и попросту вытатуированным на руках.
Собеседников разделял обыденный офисный стол в светлом кабинете редактора. На столе мягко гудел одинокий компьютер и лежала пачка листов — распечатка рукописи.
— Никто не говорит про плагиат, — заметил наконец редактор. Он достал сигару и с удовольствием закурил, стряхивая пепел в корзину для бумаг.
— Просто неоригинально. Сейчас на рынке толпы людей пишут фэнтези. Таких замков у них — десятки. Заметьте, я пока еще не коснулся сюжетной части вашего творения. Поговорим про антураж. Основное действие разворачивается вокруг этого замка, но в нашем веке. Когда поверхность планеты исходили вдоль и поперек. А он у вас чуть ли не на северном полюсе. Забудем пока про спутники — как вы обвели вокруг пальца бедолагу Амундсена и его последователей?
— Магия, — устало ответил парень. — Универсальный ответ. Как хотите, так и назовите — искривление пространства, карманная вселенная, или отвод глаз.
— Короче говоря, мелочи. Вот только проблема в том, что вопрос “а как?” у читателя нынче довольно популярен. Валить все на магию — это халтура. С таким же успехом вы можете валить все на теорию вероятности.
— Но…
— Никаких “но”. Это сотая доля претензий к вашей повести. Основные касаются сюжета…
Зазвонил телефон. Редактор сделал собеседнику знак сигаретой и снял трубку:
— Алло… Да, это я. Да. Слушай, я сегодня еще здесь задержусь, поэтому подготовь “Принцессу” не к восьми, а к девяти. Да. У шестого причала? Хорошо. Спасибо, пока.
Повесив трубку, он перешел в наступление, не давая собеседнику вставить ни слова:
— Так вот, сюжет. Сюжет у вас избитый настолько, что его дальнейшее избиение надо запретить международным соглашением. Ваш главный герой-маг того и гляди лопнет от собственного великолепия. К тому же вы настолько беспардонно списали его внешность со своей, что вся ваша вещь явно выглядит, как похождения вашего раздутого эго.
— Ну, знаете!.. — парень вскочил, раздувая ноздри и бледнея от обиды. — Вы просто…
— Перехожу все границы. Мимо. Это не выпад, а констатация того, что будет очевидно читающему. Сядьте, и…
Но оскорбленный “маг” подхватил распечатку, развернулся на месте и стремительным шагом пошел к двери. Редактор спокойно смотрел ему вслед. В дверях парень обернулся и определенно хотел что-то сказать, но сдержался. Вместо этого он медленно и зловеще улыбнулся, а потом исчез в коридоре, даже не хлопнув дверью.
— Все остальное прочитаете в распечатке! — громко сказал ему вслед редактор, улыбаясь.
Через полчаса в его кабинет заглянула девушка в одежде разносчика пиццы.
— Извините, — сказала она. — К вам не заходил…
— Не заходил, — ответил редактор. — И пиццу я не заказывал. И вообще, вы некстати.
Девушка фыркнула и ушла.
Редактор задумался:
— Вообще, если без анчоусов… и с маслинами… А, ладно.
Выскочив на улицу, парень с негодованием уставился на табличку с надписью “Издательство "Гидрия"”.
— Раздутое эго, значит? — холодно сказал он вслух. — Ладно, господин редактор, я вам кое-что продемонстрирую.
Он посмотрел на часы. Половина восьмого.
Он поймал машину.
Пока солнце карабкалось вверх по двускатным крышам домов портового квартала, пробиваясь через лес яхтовых мачт у причалов, владелец “раздутого эго” сидел в открытом кафе у пирса и цедил чашку за чашкой крепчайший кофе, читая свою распечатку и комментарии к ней. С каждой страницей он злился все сильнее.
Упорный бриз все это время пытался отобрать у него листки или хотя бы поиграть с ними.
Иногда читающий натыкался особо язвительные фразы и невольно начинал ругаться на каком-то странном наречии. Впрочем, тут же прекращал и подозрительно оглядывался.
Когда стрелки часов подползли к девяти, солнце уже скрылось за горизонтом. На глубоком южном небе высыпали мириады звезд, и через считанные минуты по набережной к причалу подъехала машина редактора. Парень в кафе мрачно наблюдал за тем, как открылась дверь со стороны водителя и темная фигура не спеша направилась к яхте у шестого причала. На корме у суденышка была надпись “Принцесса”.
Поднявшись на борт, владелец яхты исчез из видимости. Другой человек, у причала, отшвартовал суденышко и закинул на палубу концы. Негромко заурчал мотор, и яхта медленно поплыла к выходу из бухты. Прямо по лунной дорожке.
— Романтик, — хмыкнул парень.
Выйдя из кафе, он направился вдоль по набережной, не сводя взгляда с яхты.
Когда яхта, по его мнению, отошла достаточно далеко, он аккуратно положил распечатку наземь, наступив на нее для верности ногой. Скрестил запястья, прошептал несколько слов. Между его ладонями возник светящийся шарик.
“Принцесса” подошла к выходу из бухты. Редактор заглушил мотор и закурил, с наслаждением ощущая мягкое покачивание палубы под ногами, любуясь звездами, и предвкушая, как сейчас поднимет парус. Вспыхнувшая от затяжки сигара отразилась в его глазах тусклым багровым отсветом.
Далекий берег мерцал ночными огнями. Подумывая, не сходить ли ему в каюту за пивом, редактор не заметил, как на берегу возник на мгновение еще один огонек, полыхнул — и пропал.
Зато рокот возникшей из ниоткуда волны не заметить было трудно. Спокойная секунду назад черная гладь моря вскипела, и страшный вал пенящейся воды обрушился на хрупкую “Принцессу”. Оказавшись за бортом, редактор успел заметить новую волну и отчаянно нырнул, пытаясь отплыть подальше.
Поздно. Вскипевшее море перевернуло яхту, ломая мачту, круша каюту и пережевывая палубу. Оглушенный под водой ударом волны, редактор с возмущением отметил тот факт, что тонет, и погрузился во тьму морской глубины.
На берегу толпа загулявшихся зевак и портовых служащих, открыв рты, смотрела на невероятную катастрофу. В довершение всего яхта взорвалась, и теперь на поверхности воды пылал расплывающийся костер.
В толпе была и девушка в одежде разносчика пиццы. Она смотрела не на море, а на одинокий листок распечатки, который ночной бриз гнал вдоль набережной.
Ни девушка, ни другие не заметили, как в небе над пламенем промелькнула тень.
Где-то на краю света, над заснеженной пустыней и скалами, над холодными озерами, к фантастическому пику приближался огромный черный силуэт. Заходящее солнце безуспешно пыталось раскрасить его в бледно-золотой цвет своими лучами, потому что силуэт поднимался все выше и выше, к одинокому окошку башни, на самой вершине пика, что граничит с пустым эфиром.
Силуэт принадлежал дракону, башня — конечно же, магу; как и должно быть.
Подмигнув звездам, дракон воспарил над зубчатой башней и плавно спикировал на ее черную поверхность. В момент касания он рассыпался в снежную пыль, которая закружилась, собралась воедино и воплотилась в человека, стоящего на одном колене. Кончиками пальцев он касался ледяной поверхности площадки. Он поднял голову. Глаза его были изумрудными, с вертикальными зрачками, но быстро затуманились и превратились в обычные, серые.
Пригладив черные волосы, человек встал и поправил свой костюм, сбив с него кристаллики соли.
— Оникс, — сказал он, оглянувшись. — Да.
И, не обращая больше никакого внимания ни на ужасающий холод, ни на далекие облака внизу, он твердым шагом направился к зияющему проему в центре площадки.