Не доходя до города Сибири (неподалеку от нынешнего Тобольска), вся шайка остановилась и, выйдя на берег, стала держать совет. Большая часть этих татар жила за Сибирью и теперь боялась проходить мимо большого города с награбленным добром.
— Если пойдем среди белого дня, — говорили они, — у нас все отнимут.
На совете решено было пройти потихоньку ночью. А ночи начинались уже темные и пройти можно было свободно. Город Сибирь стоял на крутом берегу Иртыша и по другую сторону был окопан глубокими рвами.
На лодке Мара его три товарища были горожане и потому решено было, что они поплывут последними.
Совет этот происходил верст за двадцать до города, и тут вся флотилия остановилась, но в первую же ночь половина лодок ушла.
Мар страшно ссорился со своими спутниками, а Анисья, слушая брань, нередко спрашивала у Абдулки:
— Да что они бранятся. Что делят?
— Добро делят, да и тебя в том числе, — отвечал Абдулка.
В ту ночь, как ушли последние лодки, дележ между татарами стал происходить не только на словах, но и на деле. Мар и два татарина, вне себя от ярости, бросились с берега, где варилась рыбья похлебка, на лодку и стали разбирать вещи. Скоро брань перешла в драку и засверкали ножи. Не прошло и минуты, как Мар дрался на ножах с самым свирепым татарином, а третий татарин бросился на берег и потащил на лодку Анисью.
— Проклятый басурман! — кричала Анисья, но справиться с Анисьей было не легко, тем более, что Яшка и Феня вцепились ему в ноги, и мешали, а Абдулка защищал Анисью.
Драка на лодке, между тем, кончилась тем, что Мар хватил своего противника так, что тот упал через борт в воду, после чего Мар бросился на выручку Анисьи и, не говоря ни слова, ударил ножом в спину проклятого басурманина.
Крикнув от боли, татарин упал. Упал тоже и Мар, к немалому изумлению Анисьи.
— Абдул, подними, — проговорил он, — у меня в боку рана.
Действительно у него в боку была страшная рана; три татарина, как волки, пожрали друг друга.
Абдул и Анисья зарыли двух покойников, а третьего унесла река.
— Ну, Анисья, — сказал Абдул, — теперь поговорим с тобой, что нам делать. Сам Аллах отдает мне тебя в жены, значит, так и будет.
— Что ты, Абдул, ведь я на десять лет тебя старше, — отвечала Анисья.
— Это уж мое дело, а не твое.
Анисья подумала, что другого выбора ей нет, и согласилась, выговорив условие, что он не будет мешать им молиться на русские иконы.
Абдул был человек кроткий и согласился на требование Анисьи.
Они порешили в город не ехать, а выстроиться на большой зимней дороге и устроить нечто вроде заезжего дома. Деньги у них были, и немаленькие. Лесу было вволю, Абдул тотчас же достал плотников и работа закипела.
Глава II
Братья Строгановы
ихо стало в Лесной деревушке после ухода грабителей, но когда лодки скрылись из виду, то, мало-помалу, из лесу стали выползать и бабы с ребятишками и старики и даже мужики. Выполз тоже и наш дедка Савва с синим рубцом на голове.
— О, Господи! Помилуй нас грешных.
— Батюшки светы! Девчонку-то увели.
— Мамка! Мамка! Где ты?
Слышались в этот день крики. К вечеру, когда потух пожар, все оставшиеся в живых собрались в овины, стоявшие в стороне от деревни, и горю, кажется, не было пределов.
Отдохнув несколько дней, дедка Савва сплел себе из бересты котомку, положил в нее, что нашлось в деревне и, помолившись на все четыре стороны, поклонился в ноги православным христианам и вышел за околицу. С ним вышло несколько человек, пожелавших проводить его.
— Куда же ты пойдешь, дед?
— Куда пойду? А куда глаза глядят и куда ноги дойдут.
— А все же куда?
— Сначала к господам своим на солеварни, а там и дальше.
— Неужто Анисью искать?
— Пойду!
— Ну с Богом! с Богом!..
Пошел старик по знакомой ему дороге к своим бывшим господам, купцам Строгановым. Братья Строгановы были богатые и энергичные люди. Царь Иоанн Грозный призывал к себе двух старших братьев, Якова и Григория, беседовал с ними и одобрил их желание защищать от набегов сибирских инородцев великую Пермь. Он дал им жалованные грамоты на пустые места, лежащие вниз по Каме от земли Пермской до реки Салвы и берега Чусовой до ее вершины; позволил им ставить там крепосцы в защиту от сибирских и ногайских хищников, иметь снаряд огнестрельный, пушкарей и воинов на собственном иждивении, принимать к себе всяких людей вольных и не беглых, самим судить их, независимо от пермских наместников, заводить селения, пашни и соляные варницы, и в течение двадцати лет торговать без пошлины, но с обязательством не разрабатывать руд, а если найдут где-нибудь руду, то давать знать о ней государевым казначеям. Строгановы, довольные царскою милостью, основывали и крепосцы и городки, и привлекали селиться на свои земли бродяг и бездомников, обещая богатые плоды трудолюбивым смельчакам. У них было свое войско и в 1572 году они усмирили бунт черемисов, остяков и башкирцев, и заставили их принести присягу верности государю.
В то время Сибирью владел царь Кучум, плативший сначала дань нашему царю. Но потом он не только сам перестал платить, но и запрещал платить ее своим инородцам, которые постоянно делали набеги на русские поселения.
Так вот к этим самым Строгановым, у которых Савва служил, когда был молод, он и направился теперь.
Усадьба Строгановых была окружена глубоким рвом и высоким частоколом с крепкими дубовыми воротами, а у ворот в шалаше жил сторож. Он впустил старика, как впускал и всех прохожих, не спросив, что ему нужно, и Савва направился прямо к дому, выстроенному из крупного леса и обнесенного с трех сторон открытой галлерейкою с резными балясами. Двор был обнесен тоже частоколом, но уже не таким высоким. На лай собак из дому вышел мужчина и сказал старику, что милостыню подают в людской избе.
— Нет, парень, я милостыни не прошу, а скажи ты своим господам, что к ним пришел их старый слуга Савва.
Не прошло и пяти минут, как на красное крыльцо вышел один из Строгановых и ласково крикнул:
— Иди, иди, к нам, старина. Совсем забыл нас. Ну, что все ли благополучно?
— Нет, батюшка Яков Аникиевич, нет, не все благополучно. Дай присесть хоть тут на крылечко и поведать тебе о своем горе.
Присел Савва на крылечко и стал рассказывать, как ограбили их деревню, как выжгли ее и баб увели.
— Вот пришел за вашим советом, господа честные. Хочу идти искать свою Анисью.
— Полно, дедка, полно, — сказал Григорий Строганов, тоже вышедший на крыльцо. — Ты стар, куда ты пойдешь. А вот мы, так посылаем туда рать и Анисью твою может назад приведут. В прошлом годе царь Кучум посылал сюда к нам своего племянника Ахметку и много у нас тут он наделал бед. Он убил и посла московского Третьяка Чебукова, ехавшего в орду Киргиз-Кайсакскую, но только испугался наших ратников и бежал. Мы дали знать в Москву и получили от царя грамоту.
Действительно, 30-го мая 1574 года Иоанн дал грамоту, в которой было сказано, что Яков и Григорий Строгановы могут укрепиться на берегах Тобола и вести войну с изменником Кучумом для освобождения первобытных жителей югорских, наших данников, от его ига, могут в возмездие за их добрую службу, выделывать там не только железо, но и медь, олово, свинец, серу для опыта до некоторого времени, могут свободно и без пошлины торговать с бухарцами и киргизами.
— Как видишь, — прибавил Яков Строганов, — нам дано право послать на Кучума рать. А ты, старик, оставайся у нас и живи себе спокойно.