Подойдя к городу Сибири, удивились казаки, что никто его не защищает и в городе так тихо, точно все вымерли. Боясь засады, Ермак послал казаков разведать. Обошли казаки вокруг города и, вернувшись, говорят:
— Нет в городе ни единого живого человека.
— Ну, так войдем с Богом, — говорит Ермак.
Город оказался пустым. Кучум после битвы заезжал к себе в столицу, распорядился, чтобы выехали все женщины, захватил, что мог, и бежал в степь.
Казаки нашли в городе много чего хорошего, и мехов и драгоценных камней, и все разделили поровну.
Глава VII
Дед Савва
Ермак вступил в Искер или в Сибирь 26-го октября, торжественно отслужив молебен. Прожив в городе несколько дней и не видя никого, казаки начали сомневаться и бояться, что, сев все припасы, они пропадут. Тем более, что и пуль осталось у них немного. Но вот 30 октября явились к ним остяки с князем своим Боаром с дарами и запасами. Они поклялись Ермаку в верности и просили его покровительства. Вслед затем явилось множество татар с женами и детьми. Ермак ласково принял их, успокоил и, взяв легкую дань, отпустил обратно в юрты. Бывший разбойничий атаман оказался разумным, гуманным правителем, сумевшим внушить доверие к своей власти в грубых, диких туземцах. Своих казаков он держал в ежовых рукавицах и рассказывают, что еще дорогою, узнав, что двое из его дружины собрались бежать в Россию, он велел положить их в мешки и бросить в воду.
Через несколько дней после взятия города казаки стали говорить Ермаку.
— Отпусти ты нас, хоть человек десять, к Анисье. Навестим мы наших раненых да хоть русских пирогов поедим.
— Идите, ребята, с Богом, только завтра будьте обратно. Да ведите себя хорошо. Пока поход не кончим, о женитьбе думать не позволю.
Пошли наши казаки. Снег только что выпал, а река покрылась мелким льдом. Распевая песни, подошли они к Абдулкиному двору.
За воротами уж стояли хозяева с Анисьею во главе. Тут же стояли и некоторые раненые, поднявшиеся с постели.
Анисья на радостях, что пришли дорогие гости, не пожалела угощенья и столы за веселым ужином ломились под разными кушаньями.
— А что же, хозяюшка, дочь-то твоя не идет с нами ужинать? — спросил кто-то из казаков.
— А не идет она оттого, что не может оставить Матвея. Очень он тяжело ранен, боимся как бы не скончался — отвечала хозяйка.
А Феня, тем временем, сидела у постели молодого и красивого казака, к которому почему-то особенно лежало ее сердце, и горячо молилась, прося Бога спасти его.
В просторной избе лежало еще человек пять раненых, но все они были уже в памяти и только часто просили пить.
День этот на Абдулкином дворе был знаменательным. Во время ужина в окно кто-то постучал.
Ваня тотчас-же вышел и спросил молоденького татарчонка.
— Что тебе?
— Мамка прислала к вам. Мы нашли у деревни старого, старого старичка. Он только и говорит: Анисья, и больше ничего. Так мамка думает, что он ваш.
— Что такое? — крикнула Анисья.
Ваня рассказал ей.
— О, Господи! Да неужели дедка? Ну, все равно, сынок. Закладай лошадь и поезжай. Тут близко.
Лошадь была мигом заложена. Ваня сел в розвальни с татарчонком и они поехали по первопутке.
Старик так был утомлен, что в виде покойника лежал на скамейке, но при виде Вани, которого он все-таки узнал, или лучше сказать угадал, он привстал и стал креститься.
— Можешь-ли ты, дедушка, дойти до саней? — спросил Ваня.
— Дойду, дитятко, дойду.
И старик, надев армяк и взяв котомку, вышел на крыльцо. Запасливая Анисья положила в сани шубу. И, уложив дедушку, Ваня закрыл его шубою и, поместившись рядом с ним, выехал за ворота.
— Ох, дитятко, да как ты бойко по басурмански говоришь.
Домой Ваня приехал, уж когда совсем стемнело, и казаки бережно внесли старика в избу.
Старик сначала бодро сел за стол и, выпив браги, стал рассказывать, как он шел к ним и как добрые люди его постоянно подвозили. Искал он Анисью не наобум. Строгановы узнали от торговых людей, что вот неподалеку от Сибири есть заезжий дом, и что там баба-хозяйка Анисья.
— Ну, вот я и дошел, а теперь и умереть можно, — проговорил дедка Савва.
— Зачем, дед, умирать, — возразила Анисья, — поживи еще с нами.
Но дед, добравшись до дому, стал слабеть, точно на путешествие он употребил все свои последние силы. Да оно так в действительности и было.
Все раненые настолько поправились, что ушли в Сибирь, и остался только один Матвей, который, хотя и встал, но на службу не годился и, чтобы не сидеть, сложа руки, он помогал Фене ходить за стариком! Оставшись, однажды, с казаком ночью, дедка подозвал его к себе и говорит:
— Все я думаю о тебе да о Фене. Вам бы надо жениться.
— Нельзя, — отвечал ему Матвей.
— Отчего нельзя? Кто мешает?
— Атаман не позволяет. Пока не кончится поход, мы должны жить монахами.
— Это-то дело! Какой уж поход с бабами.
— Ну вот, так и атаман говорит.
— А все-же обручиться-то вам надо.
И вот, на следующий день дед подозвал к себе Феню и высказал ей свое желание.
— Обручитесь вы при мне. Я спокойнее умру.
Феня исполнила желание деда и стала невестою Матвея.
Старик был очень доволен и в этот день даже привстал, но тут же уснул и с этого времени стал спать постоянно, да так и заснул на веки.
Старика похоронили тут же неподалеку, где был похоронен и Абдул.
Родные поплакали и забыли. Матвей ушел в город, но как он, так и другие казаки, и даже сам Ермак посещали Анисью, и Ермак много раз говорил ей:
— Отдай мне в дружину сына.
Но у Анисьи всегда находилась какая-нибудь отговорка: то овин надо выстроить, то баню поправить.
Наконец Ваня сам сказал, что все поправит и уйдет с казаками.
— Помни же, парень, свое слово, — сказал Ермак, — при мне будешь.
Глава VIII
Иван Кольцо у Иоанна Грозного
В Сибири рать его вела себя безукоризненно и местные жители были очень довольны Ермаком, обложившим их небольшою данью.
Хотя о Кучуме не было ни слуха, ни духа, но он не дремал. Племянник его Махметкул, поправившись от полученной им раны, внезапно напал 5-го декабря на 20 человек казаков, ловивших рыбу в озере по близости от города и убил всех до единого. Узнав об этом, Ермак направился туда, догнал татар и обратил их в полное бегство.
В эту зиму нечего было и думать о дальнейшем походе. Дни были коротенькие, темные, а ночи длинные и морозные. Казаки ходили на охоту и, разумеется, никогда не пропускали случая зайти погреться к тетке Анисье.
— Теперь, — говорила Анисья, — нам нечего и перебираться в Россию, ведь и тут будет та же Россия.
— Кончим войну, — говорили ей казаки, — тогда атаман позволит нам жениться и выбирай из нас любого для твоей Фени. А теперь наш атаман на баб и смотреть не позволяет и сам не смотрит.
Никто об обручении Фени не знал.
Наступила весна, реки разлились, а в Сибири снегу много и каждая маленькая речонка делается страсть какая. В это время явился к Ермаку один татарин и говорит ему, что Махметкул стоит на вершине за сто верст от города на реке Вагае.
Ермак тотчас же послал туда отряд казаков. Казаки тихонько подкрались к стану ночью, когда татары спали; напали на них, окружили шатер Махметкула, захватили его и привели в Сибирь к Ермаку. Ермак очень ласково обошелся с царским племянником и отлично содержал его.