«Вот сюжет традиционный…»
Вот сюжет традиционныйсо времён Луи Дагераили красочных портретовпринаряженных инфант:перед фотообъективомдвое – девочка и мальчик.У неё – витые кудри,у него – на блузе бант.
Даты нет на обороте —лишь рекламные медалида по толстому картонунадпись: «Тереховъ и Сынъ».В старом Екатеринбургеэто в нескольких кварталахот Ипатьевского дома,что ещё не знаменит…
Вот ещё сюжет сюжетов:у старинного буфетасмотрит девочка другаяудивлённо в объектив.С нею рядышком – старуха.И едва ли уловимосходство с девочкою первойна морщинистом лице.
Между девочками теми —поколения и горы,панихиды и крестины,две германские войны.А прошла – и уместиласьпод картонною обложкойодного фотоальбомачеловеческая жизнь…
Печорский складень
I
В истоке великой Печорыя воду прохладную пил…Какого, казалось бы, чёртая в этом ручье позабыл?Глядеть с вертолёта на ельники остерегаться беды,чтоб горный сорвать можжевельникда чистой напиться воды?
Но так заберёт имяреканедолгое слово «исток» —любая цена не мороказа животворящий глотоки чтобы в мирской дешевизнена слово и тело своёузнать завершение жизни,вкусив и начало её.
II
Когда родниковой водойпрочистить мужицкие глотки,на той же воде не гадай —потребуют водки…
Пошли разговоры искристей —рыбалка, рецепты ухи…И через распахнутый блистерстекло полетело во мхи!Сосед, поклоняясь природе,пустил опустелый сосуд —на память нетленную вроде,что мы побывали и тут…
И сердце ударило глухо,и дрогнула линия горс диковинным русскому слухуназванием Маньпупунёр,где по суетливости нашейу звёздно-земных береговоставлены семеро стражейодним из вогульских богов.
Сейчас отзовутся по лонамудары тяжёлых шагов.Сейчас вознесутся над склономсемь жестоколобых голов…Но, глядя в речные долиныи видя небесное дно,остыли давно исполиныи остолбенели давно.И, метя железные стрелыв их каменные глаза,вдогонку за нами гремелав бессильной досаде гроза,покуда гряда междуречьявиднелась в туманной дали…
Дурацкая блажь человечья —оставить свой след на земли.
III
Избитая брёвнами запаньуже далеко позади.Откидывай выцветший запон,на палубу выходи!Блескучие блики похожина пряди серебряных трав,и, словно по скошенной пожне,идут по реке катера.В бору земляника поспела,и скоро черника пойдёт.А там и важнейшее делорыбацкое – сёмужий ход.Охота на всякого зверя —в открытую и отай…И напоминаньем о мерена вырубках – иван-чай.
Тридцать шесть и семь
В городке не высоком, не низкоми тебе от рождения близкомты живёшь, не меняя прописку,от добра не желая добра.Хоть жена мне – а не декабристка.Да и незачем, коль севера.
Я и сам полюбил их воочьюпотаённою белою ночью,упоённый печорскою мощью,и того не стереть, хоть убей,даже тучами, рваными в клочьяо крюки обнажённых ветвей.
И как будто любовь между нами.Но, как будто в дешёвом романе,ты меня упрекаешь в обманеи печальный подводишь итог:мол, приехал, наплёл, отуманил,а теперь норовишь за порог…
Севера вы мои, севера…Я на свет родился не вчера.
Вот и мы первый тайм отыграли
I
Вот и мы первый тайм отыграли.Тридцать шесть, как один, миновали,и подумать о том не пора ли,где роднее и мягче земля?Все могилы мои на Урале —за две тысячи верст киселя…
Молодые пускай отмахнутся,пожилые пускай усмехнутся,но мгновение – и запахнутсяот промозглого сквозняка,если в толще земной ворохнутсяпотревоженные века.
Я уже отмахнуться не смею,усмехнуться – ещё не умею,и осенней порою немею,глядя, как высыхает траваи река, остывая, темнеет,и редеет живая листва…
Что за обереги и чуры?Повышение температуры,или просто литератураперехлёстывает за край?Утончённые мы натуры —всё Дантеса нам подавай.