Хедрик Смит
Русские
Книга 1
THE RUSSIANS
Book one
Перевод с английского под общей редакцией М. Шаргородского
Scientific Translations International LTD. Иерусалим, 1978
THE RUSSIANS by Hedrick Smith
Translation by S.T.I.
Published by agreement with TIMES BOOKS
3 Park Avenue, New York, N. Y. 10016
Copyright /с/ 1976 by Hedrick Smith
Copyright of the Russian Translation /с/
1978 by S.T.I.
Printed in Israel
Часть первая
Народ
Энн, с которой мы вместе все это пережили посвящаю.
Под спокойной поверхностью жизни русского общества, как ее изображает "Правда”, бурлит разносторонняя и сложная жизнь, но она совершенно лишена какого бы то ни было выхода во внешний мир. Мы не являемся обществом "одного измерения”, как думают на Западе.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Предполагается, что внимание журналиста всегда нацелено на самые свежие, самые яркие новости. Что касается новостей из Москвы, то это, как правило, сенсационные сообщения о дипломатии детанта, об изменениях в правящей кремлевской верхушке, о запусках космических кораблей, о неожиданных новых закупках американской пшеницы или о последних арестах среди диссидентов. Но газетчики, ученые, исследователи, "кремлеведы” уже снабдили западного читателя такими огромными запасами трудов на все эти темы, что я не стал углубляться в вопросы высокой политики, в исследование советской экономики, структуры компартии или в тонкости дипломатической игры.
Наиболее новым, наиболее ярким из того, что заслуживает внимания читателей, мне показался сам человек, сама основа и проявления личной жизни русских как народа. Специалисты могут спокойно изучать и анализировать различные стороны советской системы, пребывая на расстоянии. Что касается репортера, находящегося непосредственно в гуще описываемой жизни, то он может лишь передать те реальные ощущения, те чувства, которые испытываешь, когда бываешь у русских дома, наблюдаешь, как они общаются со своими детьми, ходишь вместе с ними в их бани и слушаешь их шутки, когда стоишь с ними в очередях или отдыхаешь на загородных дачах для избранных, участвуешь в разговорах о том, что в действительности происходит на фабриках и заводах, узнаешь, как представляют себе люди внешний мир и что значит для них Россия.
Меня притягивали, разумеется, не любые детали, а именно те, часто не привлекавшие внимания других журналистов, стороны жизни, которые помогают понять характерные черты русских как народа, понять общество, которое они составляют, и эпоху, в которую они живут и трудятся.
Невозможно в одной единственной книге показать, что такое Россия, тем более, если эта книга написана на основании опыта и наблюдений корреспондента, побывавшего в этой стране только один раз. За три с лишним года моего пребывания на посту заведующего московским бюро газеты "Нью-Йорк таймс” я разобрался в окружающем лишь настолько, насколько это позволили мне время и советские власти. Мой рассказ основан на том, что я узнал и увидел лично. Однако я стремился не просто записывать наиболее яркие свои впечатления, но, главное, проникнуть в сущность увиденного, в смысл того, что сами русские мне рассказывали о себе и о своем образе жизни.
Россия — полицейское государство, поэтому перед журналистом возникают в этой стране особые трудности, которые касаются не только публикации репортажей; эти трудности начинаются сразу же, как только садишься писать. Своим пониманием многих важных явлений я обязан людям, которых не могу ни назвать, ни даже подробно описать, так как их откровенность дорого бы им обошлась. Тем не менее, где только это было возможно, я привожу подлинные имена и фамилии либо имена и отчества людей, с которыми был знаком. В других случаях, когда я вынужден был скрывать личность моего собеседника, я либо совсем не называл его, либо называл только именем, причем вымышленным. Кроме того, стремясь оградить этих людей от опасности, я изменил некоторые второстепенные подробности их жизни. В книге точно воспроизведены высказывания и объяснения моих собеседников, а то, что я о них говорю, соответствует действительности в своих основных чертах. Я не пользовался магнитофоном, но в процессе разговора или сразу же после него делал множество записей, предназначенных, помимо повседневных репортажей, специально для этой книги. Эти записи были дополнены также материалами моих бесед с несколькими эмигрантами последней волны, с которыми я встретился сразу же после своего отъезда из Москвы, причем и эти люди просили не называть их, опасаясь того, что пострадают родные, оставшиеся в России.