По данным «Анонима Искандера», «вожди стран Рума, Сирии, Джезиры, Диярбекра, Фарса и Ирака покорно и охотно направились ко двору [Джанибека] и единогласно просили, чтобы он посадил на престоле Азербайджана Бердибека, старшего [своего] сына»[266]. Хан с войсками отправился обратно в Орду, а в Тебризе наместником остался Бердибек с 50 000 человек.
По пути в Сарай Джанибек тяжело заболел. Как подчеркнуто в «Рогожском летописце», «отъ некоего приведения на поути разболеся и възбесися»[267]. Один из высокопоставленных эмиров Тоглу-бай (в русских летописях — Товлубей) направил гонца к Бердибеку и вызвал его в Сарай. Однако великому хану стало лучше, и он выразил явное неудовольствие слухами о том, что его сын покинул Тебриз. В этих условиях Тоглу-бай, Бердибек и его мать Тогай-Тоглу-хатун составили заговор.
На аудиенции у хана по приказу Тоглу-бая Джанибек был убит. Причем, как подробно описывает «Аноним Искандера», Бердибек «вызвал к себе всех царевичей и за один раз всех уничтожил. Его единородного брата, которому было восемь месяцев, принесла на руках Тайдулу-хатун (бабка Бердибека. — Ю. С.) и просила, чтобы он пощадил это невинное дитя. Бердибек взял его из ее рук, ударил об землю и убил»[268]. «Рогожский летописец» отметил под 1357 годом, что Бердибек «пришедъ отца оудави, а братью изби, а самъ седе на царство»[269].
Так при переходе верховной власти в Орде главенствующее место занял произвол сильнейшего. Причем убийства ближайших родственников — претендентов на престол и первых возможных противников, привели к пресечению династии Бату — сам Бердибек на момент своей смерти не имел детей мужского пола.
В 1359 году хан Бердибек и его беклярибек и главный помощник Тоглу-бай погибли в результате государственного переворота. Как прокомментировал автор или редактор «Рогожского летописца»: «Сеже есть братью и отца оубивыи и оубиты и оубивыи оба»[270].
Именно с этого момента в Орде наступает политическая чехарда, частая смена ханов, сопровождающаяся кровопролитием и произволом, — «великая замятия» русских летописей. Новой для ордынского государства традиции наследования власти от отца к сыну укрепиться было не суждено. На долгое время в степи главенствующим средством взятия власти стала сила.
Как бы то ни было, можно сказать, что в Джучиевом Улусе, как и в Монгольской империи (по данным В. В. Трепавлова)[271], родовой принцип наследования в целом довлел над династическим.
Более того, родовой принцип существования распространялся в Орде на все слои аристократии, как кочевой, так и не кочевой. В Ясе говорится: «Старшие беки, которые будут начальствовать, и все воины должны, подобно тому, как, занимаясь охотой, отличать имена свои, означать имя и славу свою, когда занимаются войной…»[272]. Это положение призвано было выделять зачинателей родов военной аристократии.
В «Сокровенном сказании» сохранились сведения о том, как Чингиз-ханом были заложены основы формирования отдельных родов. Согласно источнику, основатель империи заявил: «Хасаровым (Хасар — брат Чингиз-хана. — Ю. С.) наследием да ведает один из его наследников. Один же да ведает наследием Алчидая, один — и наследием Отчигина, один же — и наследием Бельгутая. В таком-то разумении я и мое наследие поручаю одному. Мое повеление — неизменно. И если оное не станете как-нибудь перекраивать, то ни в чем не ошибетесь и ничего никогда не потеряете. Ну, а если у Огодая народятся такие потомки, что хоть травушкой-муравушкой оберни — коровы есть не станут, хоть салом окрути — собаки есть не станут, то среди моих-то потомков ужели так-таки ни одного доброго и не родится?»[273]. Таким образом, власть целенаправленно передавалась одному из представителей рода. Причем в случае неспособности потомков из какой-либо ветви управлять наследством Чингиз-хана на наследство мог претендовать любой представитель рода.
О прочном господстве родового принципа на протяжении существования Орды говорят и положения татарского эпоса «Идегей». В «Песне пятой» от имени эмира Идегея говорится:
В «Песне тринадцатой» от имени Токтамыша говорится:
268
271
273