Наиболее часто о смерти ордынских правителей сообщает «Рогожский летописец» и подробный компилятивный Никоновский свод (XVI век). «Рогожский летописец» впервые упоминает о кончине ордынского правителя под 6756 (1248) годом: «Въ лето 6756… Тонг же зимы оумре царь Батый и по немъ седе на царстве Сартакъ сынъ его»[66]. С этой записи, сообщения о смерти или гибели ордынских ханов становятся регулярными («Въ лето 6767 царь Оулачиа оумре, а Кутлубеи седе на царстве»[67]; «Въ лето 6773 оумре Татарьскыи царь Беркаи»[68]; «Въ лето 6821 оумре Токта царь»[69] и т. д.). Всего «Рогожский летописец» содержит записи о смерти или гибели 16 ордынских ханов, о насильственной смерти двух цариц и четырех случаях убийства в жестокой борьбе за власть сыновей правителей. Есть сообщение и о расправе с татарскими князьями: «Въ лето 6868… Тое же весны приде на царство Волжьское некыи царь со въстока Заядьскы, именемь Хидырь… а князи ординьскыхъ Муалбоузиноу чадь множьство оубилъ»[70].
Однако даже внимательный к степному миру «Рогожский летописец» не всегда точен и сообщает о смерти не всех ордынских ханов. Во-первых, неверна датировка смерти Батыя — 1248 год. Установлено, что завоеватель Руси умер в 1255 году[71]. Во-вторых, не упомянуто о смерти Сартака, смерти Менгу-Тимура и смерти Туда-Менгу. Дело в том, что Сартакумер (отравлен Берке и Беркечаром), не доехав до столицы Орды и не вступив в полномочия в отношении русских княжеств. А Туда-Менгу был отстранен, и обстоятельства его смерти после этого неизвестны. Потому оба они на момент смерти могли не представлять интерес для русского книжника.
Менгу-Тимур является первым ордынским ханом, начавшим чеканить собственную монету, то есть открыто заявил о своей независимости от центрального монгольского правительства в Каракоруме. Именно его Галицко-Волынская летопись в своих завершающих частях под 1274 годом называет «…великому цареви Меньгутимереви»[72]. То, что в летописной традиции о его кончине не упоминается, можно объяснить дефектом — отсутствием в Лаврентьевской летописи нескольких листов — с 1263 (появление «Жития Александра Невского») до 1283 года (события в Курском княжестве). Что же до «Рогожского летописца», то «вплоть до 6796 (1288 г.) текст его представляет довольно краткую компиляцию, основанную на двух источниках — суздальском летописце, доведенном до последней четверти XIII века, и кратких выдержках из Летописи Новгородской IV»[73]. Таким образом, сведения об Орде и русско-ордынских отношениях на рубеже 1270–1280-х годов выпали из поля зрения летописцев.
С 1291 года наблюдается регулярная фиксация смертей ордынских ханов с обязательным упоминанием преемников. Регулярность прослеживается и в 1360–1380-е годы, когда в период «великой замятии» русские летописи скрупулезно фиксируют смену одного хана другим, время их правления (с точностью до дней), судьбу преемников. При этом с 1363 года смерть сарайских ханов не фиксируется — появляются записи о смерти ханов Мамаевой Орды, а затем и о смерти самого Мамая. Данный факт свидетельствует о переориентировании русских князей на крымское правительство могущественного временщика.
С 1412 года регулярные записи о смерти ханов прекращаются. Отмечается лишь гибель Ахмата после его поражения на Угре в 1480 году[74]. Таким образом, с 1410-х годов ханы перестают восприниматься в летописной традиции как главы русских княжеств. Указанное наблюдение четко соотносится с особенностями монетной чеканки в данный период: к 1410-м годам Москва начинает чеканить монеты с обеими русскими сторонами. А с окончанием правления Токтамыша в Орде Василий I перестает помещать на монетах знаки зависимости (в частности — имя хана)[75]. Позже, после возобновления Василием I в 1412 году вассальных отношений Руси и Орды, начинается чеканка монет с нечитаемыми подражаниями. Как отмечал Г. А. Федоров-Давыдов, помещение нечитаемых подражаний было политической акцией — такой же, как и помещение имени хана, но «только на более низком уровне»[76]. Оно выражало общую зависимость княжества от Орды, а не от конкретного хана, занимающего в данный момент престол. Но уже к середине 1420-х годов в Московском княжестве вновь появляются монеты с обеими русскими сторонами. На русских монетах более никогда не появляются ни имена ханов, ни нечитаемые подражания[77].
71
73
75