— Руссо диаволо! — рычал тот, расстегивая сюртук композитора, уложенного на днище гондолы.
— Руссо диаволо!..
Но в тот же миг где-то рядом раздался резкий и властный окрик:
— Эй, на гондоле! Что у вас там происходит? Я — капитан Симпсон. Отвечайте!
Окрик раздался с берега дважды — по-английски и по-итальянски. А затем послышалось щелканье взводимых курков. И руки гондольера сразу обмякли, а лицо его отдалилось.
«Я спасен», — подумал Петр Ильич.
В гостиницу Чайковский вернулся поздно. Обеспокоенный хозяин, увидев бледное лицо и мокрую одежду гостя, всплеснул руками:
— Ах, синьор Пьетро! Что это с вами?
— Ничего особенного, — хрипловато и недовольно буркнул Петр Ильич и велел поскорее подавать ужин.
А после ужина пришли шарманщики. И попросили позволения исполнить несколько песен для знатного иностранца. Это были отец с дочерью. Шарманка у них была плохонькая и старая. Ручка ее вертелась с трудом.
«После песни гондольера мне не хватает только песни шарманщика!» — горько подумал композитор. Но прогонять бедолаг не стал. И они, устроившись посередине гостиничного двора, завели тихую нескончаемую песню. А Петр Ильич сидел перед раскрытым окном и думал. Думал о том, что и здесь, в Италии, не найти ему вдохновения. А может, не мы, а оно нас находит? Да и как оно выглядит, на что похоже? Не на эту ли дальнюю венецианскую башенку?
Но ведь башенку не возьмешь с собой! Не возьмешь с собой и Венецию, а вот музыку — ее взять можно. Особенно эту медленную, набегающую волной песню, которую поют под окнами бродячие шарманщики. Взять эту песню, а может, и ту баркаролу, что пел морской разбойник. Взять их и в путь, в путь! И прощай, Венеция! Каналы, прощайте! Золотой лев и крылатые лошади на соборе святого Марка, прощайте тоже! Может, в пути зазвучит наконец собственная, никем и никогда не слышанная музыка. Схлынет грусть и ляжет на нотную бумагу все, что случилось здесь, в Италии…
Вот что вспомнилось Петру Ильичу у раскрытого рояля.
1840 год. Петя родился в Воткинске, на Урале, в семье горного инженера. Мать, Александра Андреевна, широко образованная женщина, занималась воспитанием детей и племянниц. Вспоминая о детстве, Чайковский писал позже: «..Я вырос в глуши, с детства, самого раннего, проникся неизъяснимой красотой характеристических черт русской народной музыки…» Любимым романсом Пети был «Соловей» Алябьева.
1850 год. Семья переезжает в Петербург. Десяти лет Чайковского отдали в училище правоведения. Именно здесь он параллельно с основными занятиями, начал серьезно заниматься музыкой, которая преподавалась для желающих.
1859 год. Училище закончил, получил чин титулярного советника и место в министерстве юстиции.
1862 год. Петр Ильич поступает в только что открытую Петербургскую консерваторию. По настоянию А. Рубинштейна Чайковский оставляет службу и посвящает себя целиком музыке.
1865 год. Оканчивает консерваторию и поступает на службу в Московскую консерваторию.
1866 год. Он пишет свою первую симфонию «Зимние грезы». Знакомится с выдающимися русскими музыкантами, литераторами и артистами. Помимо педагогической работы Чайковский также выступает на страницах газет и журналов как музыкальный критик. В последующее десятилетие им было сочинено множество произведений: увертюра-фантазия «Ромео и Джульетта», Первый фортепианный концерт и «Меланхолическая серенада» для скрипки, фортепианное трио, квартеты, вариации на тему рококо для виолончели, оперы «Воевода», «Опричник», «Ундина», «Кузнец Вакула», балет «Лебединое озеро», цикл пьес для фортепиано «Времена года», много романсов.
1877 год. Петр Ильич женится. Вскоре уезжает в Швейцарию, в Кларан, где живет вместе с братом Анатолием.
Колокола России. Сергей Васильевич Рахманинов
Летом 1912 года Сергей Васильевич Рахманинов получил странное письмо. Оно было запечатано в необычный темнокрасный конверт. Подписи на конверте не было.
Анонимных писем Сергей Васильевич не любил. Да и кто их любит? Напишут занятому человеку: «Положите под мусорную урну полтораста рублей, или я не знаю, что с собой сделаю!» И куда с таким письмом прикажете обращаться? Не в полицию же с ним идти. Вдруг это не бедняк какой-то писал, а жулик? Бедных, конечно, жаль, а вот жуликам помогать совсем не хочется.