Вернемся, однако, пока к подвигам велетов. Уж не знаю, как обстояло дело с покорением Швеции или Готланда, но в Нидерландах, скажем, их присутствие сказывалось вполне ощутимо. Все тот же Беда Достопочтенный сообщает, что около 700 года франкский мажордом Пипин — фактический правитель страны и предок Карла Великого — отдал в качестве центра епархии Виллиброрду город в земле фризов, только что огнем и мечом покоренной распятому богу и франкскому королю. Город этот назывался Вильтабург, то есть, как отмечает Достопочтенный Беда, город вильтов. На языке же галлов, продолжает англосаксонский клирик, тот город именовался Трайектум. Сейчас он более известен, как Утрехт.
То есть уже в VII веке велеты-вильты обосновались на землях будущей Голландии столь крепко, что даже имели свои города между фризскими.
Гораздо полней и сочнее расписывает подробности пребывания велетов в своей земле более поздний «Утрехтский летописец». Оказывается, сообщает он, велеты с саксами и фризами составляли некий род надплеменного союза, жили в мире, выбирали общих вождей, а Вильтбург — Вильтенбург в «Утрехтском летописце» — был их общей столицею. Рукопись «Утрехтского летописца» относится к XV веку — но в это время велеты уже давно отошли в историю, а само имя в такой форме, как я уже говорил, не употреблялось полтысячи лет. Так что вряд ли его «славянские» сведения — вымысел позднего сочинителя. Он так же говорит о том, что Флердинген когда-то, до франкского завоевания, звался Славенбургом. О присутствии славян на землях Голландии говорят, как и в Мекленбурге, топонимы. Их здесь заметно меньше, но они все же есть — Свято, Камен, Воденице и пр. Возможно, и популярные голландские фамилии ванн дер Вильт и ванн дер Вельт — память о тех временах.
Союз велетов с саксами, по всей видимости, начался раньше, чем с фризами. По крайней мере, «Утрехтский летописец» говорит о славянах в дружинах Хенгеста и Хорсы, англосаксонских завоевателей Британии. Гильфердинг полагал, что свидетельством проникновения славян-велетов в Британию являются графство Уилтшир (Вильтшир) и город Уилтон (Вильтон). Оба расположены на юго-западе Англии, названия известны как минимум с VIII века. Интересно, что именно в этих местах протекала бурная жизнь короля Артура и его сподвижников — само собою, они должны были сражаться с завоевателями-саксами и их союзниками велетами. Интересно было бы узнать, кто из антигероев артуровского цикла легенд имеет славянские корни, но ныне этого уже не узнать. Впрочем, если уж искать — так не иначе как среди великанов. И франкские песни, и сага изображают велетов великанами; собственно, «велет» или «волот» по-славянски и значит «великан».
Славянофил А. С. Хомяков и советский ученый В. В. Мавродин с интервалом почти в сто лет писали о каких-то славянских погребениях в Англии, но что за погребения и почему славянские — этого мне выяснить не удалось. У саксов также почитался вполне славянский Zernebock — то есть Чернобог. Об этом пишет не только писатель Вальтер Скотт (безумную саксонку Ульрику, призывающую темного Бога предков на головы поработителей, вряд ли забудет кто из прочитавших роман «Айвенго»), но и вполне себе историк Шарон Тернер.
Прокопий Кесарийский рассказывает о походах в Британию варнов. Вообще, именно это племя, по его рассказу, господствовало в те времена «от реки Истра и до северного Океана (разумеется, и тут, как и в случае с Аттилой, подразумевается Балтика, она же Венедский залив)». Прокопий отмечает очень неординарный обычай, господствовавший у варнов, а именно — наследник правителя, чтоб унаследовать трон, обязан был жениться на мачехе. У германцев подобного обычая не было, и дочь вождя англов, когда ее жених Радигис (уж не о молодости ли Радагайса-Радегаста идет речь?) женился на мачехе, почувствовала себя оскорбленной, что послужило причиной войны между англами и варнами. Кстати, впоследствии Гельмольд упомянет о былом величии вагров, которые подчинили себе и ободритов, и землю велетского племени хижан или кичан и заходили дальше — нет ли тут путаницы, не смешал ли он с ваграми по созвучию варнов, благо оба племени впоследствии вошли в племенной союз ободритов-рериков? Во всяком случае, есть свидетельства могущества и влиятельности варнов; о величии вагров никакой источник, кроме Гельмольда, не упоминает.
Есть еще одно саксонско-славянское божество. Конрад Бото в своей «Саксонской хронике» рассказывает о славянском Боге, почитавшемся, однако же, в саксонском Гоцларе. Бога звали Кродо, в одной руке его кумир держал рог с плодами, в другой — колесо о шести спицах, под ногами его изобразили рыбу. Что это за Бог, теперь сказать трудно. Сопоставляли его и с русским Родом, и с хорутанским Къртом, и со словом «крада» — погребальный костер. Сейчас древний Бог — частичка местного бренда, туристы, посещающие Гоцлар, фотографируются с ряженными, изображающими Кродо или около скульптуры, воспроизводящей его идол. Интереснее, однако, другое. А именно — алтарь славянского Бога, который франки торжественно, как трофей, внесли в церковь, где он и пролежал тихо-мирно до XIX века, когда его сдали в музей. В музее он пребывает и ныне. Боги одни знают, почему его датируют первой половиной XII века, хотя Саксонские земли оказались под христианами-франками еще при Карле Великом, и как-то очень сомнительно, чтобы триста лет спустя кто-то в одном из центров Священной Римской Империи германской нации стал бы делать алтарь языческому Богу — да еще славянскому.
Сам это алтарь поражает. Мы привыкли при мысли о языческом культе славян представлять грубо обтесанные камни или бревна, верхом языческого искусства считать Збручского идола — может быть, полного глубокого космогонического смысла, но вряд ли способного «показаться живым» — как, по сообщениям немецких проповедников, видевших святыни Рюгена-Руяна, Волына, Щецына, Радигоща, казались изображения, покрывавшие храмы варяжской Руси. Здесь же мы видим тончайшую работу, мы различаем складки на одежде и пряди в прическе поддерживающих алтарь фигур — судя по бородам, длинным волосам и долгополым одеяниям, изображены языческие жрецы. То, что мы видим в музеях — это в основном идолы, сохранившиеся на окраинах, там, где заведомо не было хороших мастеров. Хотелось бы, чтобы, говоря о славянском языческом искусстве, представляли не их, а ну хотя бы тот же алтарь Кродо. Ведь, говоря об искусстве православном, имеют в виду отнюдь не отлитые деревенским мастером распятия с тощими головастыми фигурками, нет — подразумевают Дионисия или Рублева. Не будет ли справедливо и о языческом искусстве судить по высшим проявлениям, а не по низшим?
Впрочем, вернемся к саге о Тидреке и к вильтинам.
Конунг Вильтин, был, согласно этой саге, не только могучим завоевателем, но еще и дедом Велунда. Кто-то знает этого персонажа, как Виланда из рассказов Киплинга, кто-то — по повести Семеновой «Хромой кузнец» (в котором мрачная, кровавая и мстительная натура эпического кузнеца, по обыкновению, нещадно сентиментализирована [10]), мельком упоминался он в старом сериале «Робин из Шервуда», как создатель семи волшебных мечей. Волшебный кузнец-богатырь, он стал почитаться как покровитель кузнечного дела вообще, кузнец богов и бог кузнецов. Впоследствии, очевидно, по большой любвигерманских ковачей к новой вере, христиане сделали имя их покровителя одним из наименований дьявола — как Воланд. Это имя мелькает у Гете и получает всемирную славу в романе Булгакова — но в том Воланде уже ничего нет от предшественника, кроме имени, германского происхождения — «пожалуй, немец» — да хромоты.
Короче, Велунд был крут до невероятия, и то, что скандинавское предание делает его внуком прародителя велетов — это довольно-таки внушительное свидетельство уважения к последним. А может быть — и высокая оценка их мастерства в ремеслах [11].
Не знаю, насколько связано это с тем фактом, что в VI–VIII веках на берегах Балтийского и Северного морей расцветает очень яркая и самобытная культура, оставшаяся в истории как вендельская. Ее центром была область Вендель в Швеции. Название достаточно красноречиво — достойный двойник голландскому Вильтбургу и английскому Вильтширу. Исследователи рассуждают о кельтском, сарматском влиянии, о каком-то «импульсе с юга»… в общем, прикладывают все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы ни в коем случае не произнести ужасного, гадкого, ненаучного слова на букву «с». Нет, не того. И не того тоже. Хуже. С… сл… слав… славя… ну, Вы поняли.
10
Пожалуй, только Мария Васильевна могла сделать из угрюмого типа, однажды развалившего надвое соперника-кузнеца, только чтоб показать, на что способен выкованный им клинок, тонко чувствующую натуру, противника войн и едва ли не пацифиста.
11
Интересно, что хорошими кузнецами-оружейниками считались соседи и сородичи велетов варны. Тот самый правитель готов Теодорих брал с варнов дань мечами — словно хазары с полян в летописном предании.