Рис. 1. Топоры: 1) лесорубный: 2) плотничий; 3) столярный
Лес русского человека кормил, поил, одевал, обувал, обогревал и возил. Изделия из дерева сопровождали русского человека от первого дня жизни (лубяная зыбка) до смерти (гроб) и даже после смерти (крест на могиле). Без леса он бы пропал. И речь не идет о полесованьи, о промысловой охоте на зверя и птицу: это само собой понятно, и об этом мы чуть ниже поговорим. И не о промысловом сборе грибов и ягод: об этом речь также пойдет ниже. Несравненно больше рабочих рук занимало само дерево – основное, универсальное русское сырье и, между прочим, важнейший из экспортных товаров. Вывозила Россия лес пиленый множества сортаментов, сейчас, пожалуй, и неизвестных, лес колотый (бондарную клепку, из которой собирали за границей бочки и бочонки, чтобы потом в них везти в Россию вина, селедку и масло), смолу, деготь, сажу, скипидар, канифоль. Среди множества ремесел в России деревообделочные были самые многочисленные. Выше уже было отмечено, что по 60 губерниям Европейской России только деревообделочников насчитывалось около 414 тысяч человек. А ведь сюда не входят лесорубы, возчики, плотогоны и переработчики древесины, да и сама статистика не очень надежна. В Озерном крае (Петербургская, Олонецкая, Псковская, Новгородская губернии) деревообработкой занималось 29 тыс. кустарей. В одной Новгородской губернии кустарей-деревообработчиков было около 15 тысяч. В Вятской губернии кустарей считалось от 180 до 190 тысяч, и около трети их занято было обработкой дерева (главным образом в мебельно-столярной и токарно-резной отраслях), а в Пермской деревообработчиков было даже более трети. Казанская губерния по количеству кустарей-деревообработчиков в области стояла на втором месте после Вятской с ее 60 тысячами работников: здесь деревообработкой занималось более 37 тысяч душ. В Московской промышленной области, как уже упоминалось, древоделов было более 100 тысяч рабочих. В не особенно славящейся лесами Пензенской губернии кустарей по обработке дерева считалось 25 тысяч, а всего в Черноземной области мастеров-деревообделочников было до 67 тысяч человек из более чем полумиллиона кустарей.
Деревообделочники – это множество профессий: углежоги, смолокуры, дегтяри, плотники, судостроители, колесники, столяры-мебельщики и столяры-рамочники, бондари, токари-чашечники, ложкари, корзинщики, рогожники – кого только не было. Однако даже распиловка и колка древесины, не говоря уже о сухой перегонке ее, требовала и некоторых навыков, и оборудования. А вот валка этого леса требовала только смекалки, выносливости, крепких рук и простого топора – русского универсального инструмента без которого к древу и не подходи.
О топоре тут в самую пору поговорить. И поговорить подробно, хотя бы потому, что валили лес в старой России только топором, и это была тяжелая, чисто мужская работа. Когда-то женщина дороги на лесосеку не знала: у нее были свои, женские работы, требовавшие не физической силы, а терпения и кропотливости. Недаром некрасовская Дарья из поэмы «Мороз, Красный нос», оставшаяся без мужа и без полена дров, так и не сумела срубить сосну: и косыньки-то у нее растрепались, и ноженьку-то она порубила, умаялась, присела отдохнуть под дерево и замерзла.
Для нашего современника, особенно горожанина, хотя бы и приходилось ему иногда браться за топор на даче, топор – он и есть топор. Какой в магазине продадут, таким и работаем. Что о нем долго разговаривать? Однако в ту пору, когда лес был основным сырьем и строительным материалом, существовала высокая культура рабочего топора, ныне утраченная.
Различались топор лесорубный, топор плотничий, топор столярный, да топор межеумочный, который нынче поступает в торговлю под названием ремонтного, а еще в употреблении было тесло, тип топора, который сегодня и не увидишь.
Лесорубный топор был тяжелый: от трех до пяти фунтов (1 кг 200 г – 2 кг). Боек его, то есть кованое железное навершие, был относительно узким, но длинным, со скругленным лезвием, с массивной проушиной и толстым обухом. Соответственно и топорище было длинное, более аршина (74 сантиметра), по росту и руке лесоруба, и почти прямое. От массивной проушины к лезвию боек сильно утоньшался. Таким топором для удара нужно было только широко размахнуться, а в узкий проруб летел он сам. Благодаря длинному и почти прямому топорищу удар был мощный, а скругленное тонкое лезвие не просто перерубало, а как бы резало древесные волокна, скользя по ним. Тонкий проруб, и почти над самой землей, нужен был потому, что приходилось за каждую лесину платить попенную (с пенька) плату, и оставлять высокие пни не следовало: их толщину и замерял лесной кондуктóр. А если лес был куплен целой делянкой прямо на корню – тем более хозяин требовал рубить лес экономно, чтобы копейку хозяйскую сберечь.