Кроме десятков тысяч людей, непосредственно занимавшихся ловом и переработкой рыбы, масса народа была занята ее перевозкой. Так, крестьяне Самарской губернии перевозили рыбу с Урала по Волге. Осенью чистопольские и самарские купцы приезжали в Бугульминский уезд для словесного договора о покупке в городе Уральске коренной (соленой) и провесной (вяленой) рыбы и доставке ее в различные пункты. Возы грузились 22 пудами, преимущественно судаком и сазаном. Огромное количество ценной рыбы, прежде всего стерляди, доставлялось в крупные города и живьем. Так, в Петербург доставлялось до 25 тысяч штук стерлядей, из них 10 тысяч из Северной Двины, остальная с Волги. Волжская стерлядь редко весила более 10 фунтов; стерлядь, ловившаяся в Северной Двине и ее притоках Сухоне и Вычегде, достигала 25 фунтов. Вологодские и архангельские крестьяне ловили ее переметами и сбывали скупщикам на вес, рублей по 25 за пуд. Естественно, что в городах цены были совсем другими. Подававшаяся в петербургских ресторанах т. н. «порционная стерлядь» шла по полтора-два рубля за штуку, десятифунтовая стерлядь ценилась в 50–75 рублей, а крупная двинская продавалась любителям по 100 рублей. Теперь понятно, кто богател на выловленной крестьянами-рыбаками рыбе.
Мерные стерляди да осетры не всякому были по карману. Простой народ довольствовался простой, т. н. частиковой рыбой, во множестве ловившейся во внутренних водах России: лещами да судаками, сигами и плотвой; правда, А. П. Чехов, проехавший через всю страну до о. Сахалин, поражался тому, что в каждом станционном буфете можно найти соленую белужину под хреном и красным уксусом. Но простой народ был невзыскателен и на белужину не претендовал. А поскольку такого невзыскательного народа было великое множество, то и работавших на него рыбаков было немало. Так, в середине XIX века в Вологодской губернии жители Заболотской, Троицкой и Карачуновской волостей Кадниковского уезда в числе 2000 человек занимались рыболовством на озерах Кубенском и Кумзерском.
Ловля шла повсюду, в т. ч. и в окрестностях северной столицы. По побережью Шлиссельбургской бухты неводами ловили сигов, окуней и плотву, переметами на Ладожском озере ловили сигов, судаков и палью, на Коневце и Валааме ставились огромные мережи. Вся пойманная на Ладоге рыба перевозилась рыбацкими соймами в Петербург. Ежегодно сюда прибывало до 3000 сойм, каждая из которых вмещала товара на сумму от 50 до 500 рублей. Принимавшие ее комиссионеры взимали с рыбаков или со скупщиков от 5 до 10 % комиссионных и в счет будущего лова выдавали рыбакам пеньку, пряжу для сетей и деньги. На финских отмелях и в Неве ловили ряпушку, корюшку и миног, вытаскивая за каждую тоню до 50 пудов. Корюшка и ряпушка продавались от 3 до 8 копеек за десяток. В Финском заливе берега делились крестьянами Ямбургского уезда на годовые участки: зимой неводами ловили салаку, летом, сетями, – корюшку. Барышники давали за 1000 салак полтора руб., за 1000 корюх – 5–6 рублей. На одну тоню неводом в 500 сажен требовалась артель в 10 человек; в средний улов вытаскивали рыбы рублей на 10. В Стрельне рыбной ловлей занимались осташи, крестьяне Осташковского уезда Тверской губернии. Приезжало сюда обычно до 200 человек; хозяин нанимал нескольких рабочих на срок с 15 марта по 29 июня за 30–50 рублей на хозяйских харчах и с оплатой пути до Петербурга. Ежегодный заработок всех осташей простирался на сумму от 20 до 30 тысяч рублей.
Как и охота, рыбная ловля шла круглый год, то есть и зимой. Нет, не любительская ловля на мормышку над лункой, чтобы вытащить пяток скрюченных окуньков. Тот лов рыбы вели целые артели большими ставными сетями. Во льду северо-западных озер прорубались одна за другой десятки майн, и от одной майны до другой сеть проталкивалась длинной жердью. Работа эта была непростая и очень мокрая, что на морозе доставляло дополнительное удовольствие. В основном зимой в частые сети ловили снетка.
С установлением зимнего пути псковские и новгородские крестьяне везли снетка в столицу. Потреблялось этой маленькой соленой и сушеной в печи рыбки в России неимоверное количество: снеток у бедного населения шел в щи, каши и пироги, и понятия «снеток» и «пост» были неразделимы. Знамо ведь: во щах и маленькая рыбка лучше, чем большой таракан. На Псковском озере средоточием ловли снетка был Александровский посад на Талабских островах, где вылавливалось ежегодно до 200 тысяч пудов снетка; за ночь артель на двух лодках, по семь человек в каждой, вылавливала неводом рыбы рублей на 90.