Что же касается вельможных единомышленников просветителя, то их освободили после допросов от «заслуженного жестокого наказания», дабы они отправились в свои отдаленные имения. Но это коснулось лишь Трубецкого и Тургенева. Остальных почти ие потревожили. Херасков остался куратором Московского университета, Чеботарев сохранил там кафедру. Лопухин раболепствовал перед властями, выпуская, как отмечалось, книги, осуждающие Французскую революцию. Власти не приняли никаких репрессивных мер против остатков вельможной фронды. Законодательно масонство вообще не запрещалось, вопреки утверждениям многих историков. Просто руководители лож с учетом позиции государыни сами свернули и без того ограниченную активность, ибо та «не могла без достаточных улик тронуть влиятельных закулисных столпов масонской партии, вроде князя Репнина»58.
Нелишне отметить, что против масонства выступали и радикальные критики самодержавия. А.Н. Радищев решительно осуждал мистицизм, базировавшийся на писаниях Сен-Мартена и Сведенборга. Его острополемическое произведение «Житие Федора Васильевича Ушакова» публично критиковало с; материалистических позиций мистический идеализм масона Кутузова. Аналогичные высказывания содержались в «Путешествии из Петербурга в Москву» и в известной философской работе «О человеке, о его смерти и бессмертии», где развенчивалась средневековая схоластика, подчеркивалась роль науки в естествознании и общест-ренной жизни. Постулаты мартинистов убедительно развенчал П.С. Батурин. Несколько позже И.П. Пнин подверг убедительной критике переведенную на русский книжку немецкого мистика Эккартсгаузена «Верное лекарство от предубеждения умов»1, разумеется, подобные выступления не являлись вполне последовательными и не охватывали всю масонскую доктрину, сосредоточивая внимание лишь на одной ее стороне, далеко не разделяемой большинством адептов. Приведенные факты свидетельствуют о пробуждении у некоторых русских людей рационалистического мышления. В этой связи не представляются убедительными утверждения ряда авторов о принадлежности к масонам и Радищева, на том лишь основании, что он несколько раз приходил в столичную ложу «Урания», которую и другие братства посещали из любопытства или по другим соображениям.
Длительное правление Екатерины II примечательно славными и не совсем делами в анналах Отечества, о чем верно судили и беспристрастные из приближенных. Ограничимся оценкой видного поэта и государственного деятеля Г.Р. Державина. «Коротко сказать, сия мудрая и сильная государыня, ежели в суждениях строгого потомства не удержит по вечность имя великой, то потому только, что не всегда держалась священной справедливости, но угождала своим окружающим, а паче своим любимцам, как бы боясь раздражить их; и потому добродетель не могла, так сказать, сквозь сей закоулок пробиться и вознестись до надлежащего величия; но если рассуждать, что она была человек, что первый шаг ее восшествия на престол не непорочен, то и должно было окружить себя людьми несправедливыми и угодниками ее страстей, против которых восставать, может быть, и опасались, ибо они ее поддерживали. Когда же привыкла к изгибам по своим прихотям с любимцами, а особливо в последние годы с князем Потемкиным упоена была славою своих побед, то ни о чем другом и не думала, как только о покорении скиптру своему новых
царств»59. Добавим, что серьезной ошибкой явилось деятельное участие в разделах Полыни, навеки рассоривших нас с ее жителями.
В силу подобных обстоятельств мы не считаем возможным, в отличие от нынешних бардов, называть ее великой. Таковой она осталась лишь в памяти дворянства, да и то не всею. Вельможная знать с масонским ответвлением не слишком оплакивала кончину императрицы в 1796 г. Каковы же общие итоги деятельности тогдашних «вольных каменщиков»? Непредвзятый исследователь не преминет удивиться весьма слабому отражению их существования в известных нам литературных памятниках. Авторитетный бытописатель эпохи А.Т. Болотов, секретарь Екатерины масон А.В. Храповицкий ограничиваются беглыми упоминаниями о них. Член Ордена, государственный деятель И.И. Дмитриев, писатель, лично знавший Новикова, касается лишь его книгоиздательских начинаний и сообщает детали ареста просветителя. Участник одной из могилевских лож, чиновник средней руки Г.И. Добрынин в шутливой форме упоминает о собратьях. Очевидицы событий вроде Державина, И.М. Долгорукова, Г.С. Винского, А.М. Грибовского и многие другие, лично знакомые с орденскими руководителями, хранят почти полное молчание. Не трудно объяснить их позицию якобы известным обетом о неразглашении происходящих в ложах таинств. Но немало адептов уже порвали связи с организацией и вполне могли бы рассказать о ней, пусть в самой общей форме. Среди перечисленных лиц имелось немало вообще там никогда не состоявших, и следовательно, им не было смысла скрывать известную информацию. Отсюда нельзя не прийти к выводу, что в целом масонство и его члены не совершили ничего значительного и большим весом в обществе не обладали. Значительного воздействия на события Орден, видимо, не имел. Не придавалось особого значения и деятельности Новикова. К такому выводу приходишь и по ознакомлении с фундаментальными научными исследованиями конца XIX в.60 Отсутствуют сведения на сей счет и в воспоминаниях иностранцев. Их
58
60
См.:
XVIII в. СПб., 1889;
С. 92.