Это противопоставляло Новикова и верхушке масонских друзей, предпочитавших заниматься алхимией, изучением каббалы, интригами. Свысока относились к нему вельможи, между ними да сословной почве возникали разногласия. К примеру, при обсуждении деталей покупки одного дома в Москве нашлись участники Типографической компании, напомнившие, что они бояре и генералы, Новиков же только поручик45. Отметим и идейные расхождения просветителя и руководства мартинистов, углубившихся в мистику и оккультизм при игнорировании насущных забот людей. Но почему же тогда продолжалось его сотрудничество с влиятельными братьями? Думается, первостепенное значение приобретали материальные факторы, в том числе наличие у тех Крупных капиталов и покровительства местных властей. Для реализации масштабных образовательных планов простого народа требовались большие суммы по финансированию типографских расходов, жалованью редакторам и переводчикам, далеко не бескорыстного содействия малочисленного слоя культурных людей. А Новиков не являлся состоятельным человеком и остро нуждался в поддержке лиц, которым приходилось идти на уступки в серьезных областях. Как документально установил современный исследователь, крайний мистик О.А. Поздеев уже тогда разошелся с практиком Новиковым46.
Мартинисты между тем пытались заниматься и политическими проблемами, наладив через знаменитого архитектора В.И. Баженова, своего единомышленника, контакты с наследником престола. Новиков даже получил по такому поводу какую-то бумагу об их беседах. После просмотра Н.Н. Трубецким ее копию перестлали в Берлин. Баженов еще дважды вручал религиозно-мистические сочинения великому князю, который сперва отнесся к собеседнику настороженно, а в следующий раз даже плохо отозвался о масонах, очевидно, из опасений компрометации в глазах властвующей матери47.
Примерно тогда императрица разрешила своему отпрыску с супругой совершить длительный заграничный вояж в сопровож-
дении небольшой свиты. Под именем графов Северных те посетили в 1781 г. Австрию, Францию, Италию, Швейцарию, Южную Германию, но побывать в Пруссии им запретили. Повсюду чете оказывали почести, ибо их личность тайны не составляла. Информация Павлу из Петербурга шла от флигель-адъютанта П.А. Бибикова сперва к члену свиты А.Б. Куракину и, конечно, перлюстрировалась царскими службами. За одно из писем с хулой на Потемкина Бибикова арестовали и после суда выслали в Астрахань. Куракина по возвращении отправили на жительство в саратовское имение!. Других заметных происшествий не произошло. С прибытием сына домой государыня подарила ему обширное поместье в Гатчине под Петербургом, ранее принадлежавшее Г. Орлову. Там Павел постарался осуществить, пусть и в микроскопическом масштабе, своп задумки. Расширившимся штатом великокняжеской четы управлял масон В.П. Мусин-Пушкин. На командных должностях карликового отряда подвизались немцы, флотилией управляли братья С.И. Плещеев и Г.Г. Кушелев. Наследник теперь смог удовлетворить давнюю страсть к военной муштре и плац-парадам, к чему собирался приохотить и маленького первепца Александра. Не чурался он и мелкого реформаторства, старался самолично наводить порядок среди окружающих. Благоволил же цесаревич постоянной любовнице фрейлине Е.И. Нелидовой, к немалой ревности в первое время собственной жены.
Весной 1783 г. он навестил тяжело больного Н. Панина, сообщившего ему нечто вроде устного политического завещания с мыслями об учреждении точного порядка наследования престола и необходимости упорядочения действующих законов. Хорошо известные чаяния аристократии сопровождались рефреном: «Поможем сохранению свободы состояния каждого, заключая оную в должные границы, и отвратим противное сему, когда деспотизм, поглощая все, истребляет, наконец, и деспота самого». Слова, как увидим, оказались пророческими. Далее ставился вопрос о разграничении функций самодержавия на базе различия «власти законодательной и власти, законы хранящей, но с согласия государя». Говорилось и об учреждении выборного дворянского сената в составе ряда департаментов из первых трех классов благо -фодного сословия при утверждении царем, намечался план учреждения министерств, главы которых собираются вместе в «государственном совете»48. Тем самым речь шла исключительно улучшении сфер управления страной, даже без робких попыток затрагивать важнейшие социальные аспекты. Фактически подоб-,цые соображения были целиком реализованы Александром I.
После смерти брата негласным руководителем вельможных фрондеров сделался Петр Папин. 1 октября 1784 г. он титуловал 8 письме цесаревича «державнейшим императором» и «самодержцем всероссийским», явно предсказывая скорое занятие им царского престола, потому, мол, его брат и думал о «форме государственного правления» для России и с фундаментальными законами. Отсюда вытекало намерение выдвинуть проект крупных реформ, с чем, видимо, Павел согласился раньше, ибо в противном случае обращение к нему делалось беспредметным. Упомянув о причастности к составлению прилагаемого документа знаменитого драматурга Д.И. Фонвизина, являвшегося секретарем Hv Панина, отставной генерал якобы снабдил черновой набросок брата «прибавлением», касающимся неких «фундаментальных прав», в которых было мало нового. Пространные рассуждения на темы о «благе общества» и о намерении иметь «добродетельного монарха» сопровождал пассаж о желательности ограничения самовластья государя «фундаментальными законами», сведенными автором «прибавления» к 44 пунктам. Господствующей религией провозглашалось православие, устанавливалась свобода вероисповеданий для утвердившихся в империи религиозных культов и их взаимная терпимость. Наследование престола должно было происходить «с предпочтением мужской персоны над женской». Предлагалось учреждение «главного государственного присутственного места» под контролем монарха. Права дворянства, Духовенства, купечества, мещанства и крестьянства не уточнялись, включая и вопросы собственности49.
К поименованным документам Панин прилагал письмо великому князю для поднесения «при законном вступлении его на престол», проект манифеста на сей случай и ряд статей уже упоминавшихся законов. Главной целью провозглашалось «связать всех подданных с государем неразрывным узлом утвержденных государственных фундаментальных прав и форм правления». Манифест содержал 18 подробно разработанных пунктов с фиксированием прав и вольностей дворянства, причем их изложение велось с точки зрения абстрактного осуждения пороков и восхваления добродетелей, подчеркивалось, что «весь благоразумный свет, да и МЫ САМИ признаем корпус благородного дворянства первым членом государства подпорою и обороною государя и отечества от неприятелей внешних и случающихся внутренних злодеев». Из дворянской массы выделялась аристократическая часть, которая должна заниматься воинской службой и «правлением» государственных дел1. Хотя надежды Панина на скорое воцарение Павла, как известно, не оправдались, изложенные положения еще долго оставались предметом обсуждения в верхах и постепенно осуществлялись. Они были всецело созвучны и настроениям масонов.
Красноречивым свидетельством их политической ангажированности были материалы сборника «хоры и песни». Одна посвящалась Екатерине II яко «матери» на престоле, в Павле же усматривался «залог любви небесной». С воцарением он становится отцом масонов и тогда, дескать, утвердится «блаженство, правда, мир» в силу равенства монарха со всеми братьями. Многозначителен куплет другой песни:
О старец, братьям в<ч;м почтенный!
Коль, славно Панин, ты успел!
Своим премудрым ты советом,
В храм дружбы сердце царско висл.