Из современных ученых больше других занимался «подпольным» масонством А.И. Серков, затронувший проблему в кандидатской диссертации и обширной монографии. Выводы его в основе не расходятся с изложенными выше суждениями, исключая краткие сведения о кружках «вольных каменщиков» до 60-х го ij|$B XIX в., а в одном случае и до конца последнего. То были передники мистического течения, хранившие заветы былого наставника, просветителя Н.И. Новикова131.
Р Затухание масонской детельности в России отчасти компенсировалось, особенно со второй половины XIX в., участием нардах эмигрантов в иностранных, главным образом французских, доках. Эти лица либо оказались за рубежом в начале следствия декабристами, либо скрылись туда от преследований, составе небольшую группу диссидентов. Из довольно известных лиц Центом отечественных и иностранных братств был Н.И. Турге-фв, двое других — П.В. Долгоруков и Я.Н. Толстой — к Ордену lie принадлежали. Позднее к ним присоединились видные либералы Н.А. Старынкевич, С.Д. Полторацкий, М.А. Кологривов, Д.И. Философов, В.П. Боткин и другие, близкие по взглядам к «вольным каменщикам». Однако самыми крупными величинами доли А.И. Герцен и Н.П. Огарев, радикальные мыслители и деятели, обосновавшиеся во Франции, откуда развернули идейную борьбу против царизма. Масонами они не были, хотя в их окружении и среди единомышленников находилось немало членов братств. А душеприказчиком Герцена являлся представитель руководства Великого Востока Франции Г.Н. Вырубов. В «Былом и думах» находим чистосердечное признание первого из них. «Вре-Мя тайных обществ миновало только в Англии и Америке. Везде, еде есть меньшинство, предварившее понимание масс и желание осуществить ими понятую идею, если нет ни свободы речи, ни права собрания, будут составляться тайные общества... После $0ношеских попыток, окончившихся моей ссылкой в 1833 г., я не участвовал никогда ни в каком тайном обществе, но совссм не ijoroMy, что я считал расточение сил на индивидуальные попытки id лучшее. Я не участвовал потому, что мне не случилось встре-Ипъ общества, в котором я мог что-нибудь делать. Если б я встретил союз Пестеля и Рылеева, разумеется, я бросился бы в И$го с головою»132.
* Другом Герцена и Огарева являлся революционер-масон Н-А. Бакунин, считавший пригодными любые средства для достижения поставленных задач, включая использование Ордена «вольных каменщиков». Наряду с другам знаменитым адептом, французом Прудоном, он по праву считается одним из зачинателей анархизма, который всегда импонировал левым течениям зарубежного масонства. Бакунин провел, как известно, бурную, полную приключений жизнь перманентного бунтаря, почти авантюриста, с переменчивыми идейными воззрениями и поступками, которые поражают непредсказуемостью. Отсюда его колебания и шатания, борьба на два фронта: против любых властей и Интернационала, основанного Марксом и Энгельсом, причем исследователей интересовала преимущественно последняя сторона действий.
В отношении же масонства Бакунина дело пока ограничива стоя беглым повторением недостаточно понятных фактов. Неразработанность тематики, очевидно, привела к включению в словарь А.И. Серкова подобных сведений. Сначала упоминается без объяснений его посвящение в Германии 1845 г., хотя таковой в тот период вообще не существовало, затем говорится опять о посвящении, но уже самим Гарибальди на итальянском острове Ка-прера (1864 г.), о присоединении к ложе «Социальный Прогресс» во Флоренции, где он получил 3 апреля 1865 г. патент 32-й степени шотландского обряда, и, наконец, Бакунин значится членом французской ложи того же обряда без указания времени, ее названия и местонахождения. Кстати, почти идентичные данные включены и в достаточно авторитетный современный масонский словарь133.
Здесь трудно разобраться и специалисту в области биографии революционера, каковым автор настоящей книги не является. Не увенчались успехом и наши попытки обнаружить в напечатанном виде приписываемый многими Бакунину некий «Катехизис франкмасона». То ли он вообще не был опубликован, то ли оста ется в рукописи, либо даже не существует, поскольку исследователи могли спутать его с «Революционным катехизисом». Отмеченные неясности и разночтения, очевидно, проистекают из того, что для Бакунина масонство представлялось всего лишь инстру-рейтом, способствующим реализации его намерений, и потому он просто в нем слабо разбирался. Во всяком случае, он писал 23 марта 1866 г. Герцену и Огареву: «Только, друзья, прошу вас, -перестаньте же думать, чтобы я когда-либо серьезно занимался франкмасонством. Это может быть, пожалуй, полезно, как маска #ли как паспорт — но искать дела в франкмасонерии все равно, дежалуй, хуже, чем искать утешение в вине. В Лондоне я не хо-гдел разуверять тебя, Герцен, потому что не мог отвечать на дру-ще вопросы, теперь буду иметь это право, и о франкмасонстве доежду нами не будет и речи»134. Добавим, что письмо являлось ответом на запрос Герцена но поводу слухов о масонских увлечениям друга-революционера.
Приведем одно свидетельство специалиста. «Масоны заинтересовали Бакунина. Поскольку ставки на определенную социальную базу в Европе он еще не имел и практически ориентировался главным образом на круги интеллигенции, то и эта организация показалась ему подходящей для революционной агитации . С этой целью он сблизился с ними и даже вошел в масонскую ложу, но не с тем, чтобы принять их учение, а чтобы, напротив, распропагандировать их. Он попытался составить «Франкмасонский катехизис», доказывающий, что существование бога несовместимо с разумом и свободой человека». Однако попытки «внушить масонам мысль о необходимости заменить культ личного бога культом человека ни к чему не привели. Масоны не приняли проповеди Бакунина»135. Тщетны были и его усилия но расколу Интернационала путем противопоставления ему своего «Интернационального братства», чему Маркс и Энгельс дали решительный отйор. Осудили они и происки португальского бакуниста Мораго, который Организовал «альянсистскую группу из наихудших буржуазных и рабочих элементов, навербованных в рядах франкмасонов»136. рЬдчеркнем однозначно негативное отношение создателей научного коммунизма к масонству, хотя, судя по их беглым замечали-Spt, они разбирались в нем слабо.
Ь- Но хватит распространяться о Бакунине, ибо гораздо боль
V шее значение приобрела философская теория позитивизма, чему содействовали и. русские «вольные каменщики». Его родоначальник, крупный французский мыслитель, гуманист Огюст Конт не посредственно к Ордену не принадлежал, но масоны сразу оказали ему поддержку. Положительным качеством новой системы было выдвижение на первый план строго научного знания на базе по ложительного опыта человека, противопоставляемого мировоззрению католицизма. Вместе с тем позитивизм отвергал «метафизические спекуляции», под которыми подразумевался материализм. Это привело к попытке обоснования Контом необходимо сти «религии человечества» в русле всеобщей любви, порядка и прогресса ради обеспечения незыблемости капиталистического строя и классового мира. Деланная наукообразность в сочетании с религиозностью, мнимое беспристрастие отвечали настроениям немалой части интеллигенции, полагавшей, что прокламируемая беспартийность и надклассовость «положительной философии» якобы дают верные ответы на жгучие вопросы современности. Великий ученый К.А. Тимирязев, открыто причислявший себя к позитивистам, писал о столкновении «двух мировоззрений», двух научных направлений, пожалуй, двух лагерей и принципов, раз деляющих Францию — «масонского свободомыслия и клерикаль ной нетерпимости»137. Разумеется, контизм отражал и развивал первое направление.