Установив лагерь V, двойка должна спуститься на ночевку в лагерь IV (8250), куда группа Иванова занесет штурмовой кислород и вернется в лагерь III (7800). Следующая за ними группа Ильинского забросит кислород на 8250 и вернется в лагерь III, который к тому времени покинет вышедшая вверх четверка Иванова. Группу Ильинского по такой системе будет дозаправлять кислородом четверка Хомутова. Замкнут «шествие» к вершине Шопин и Чёрный.
Эта сложная схема, требовавшая ювелирной точности выполнения задач каждой группой, давала возможность (чисто теоретически) всем восходителям подняться на вершину в короткий срок. Ещё раз напомним: приближался сезон муссонов, и прогнозы на начало мая не предвещали ничего хорошего. Напомним также и то, что Эверест уже не раз вносил свои коррективы в планы советской экспедиции.
27 апреля. Обитатели базового лагеря проснулись в тот день раньше обычного, чтобы проводить передовую двойку. Эдуард Мысловский и Владимир Балыбердин быстро позавтракали, попрощались с товарищами и в шесть утра двинулись в путь. Прошли совсем немного. Шедший впереди Мысловский вдруг услышал звонкий треск. Обернулся, Володя стоял по колено в воде – утренний лед не выдержал.
Решили отойти подальше, чтобы их «позора» не увидели провожающие. А то смех ведь: отправились на штурм самого Эвереста, а провалились в ординарную лужу, не пройдя и сотни метров от базового лагеря. На безопасной дистанции остановились. Балыбердин надел запасные носки. Пошли дальше.
Двигались не торопясь, экономя силы. Поначалу ноги у Балыбердина мерзли, но вскоре выглянуло солнышко и высушило промокшие ботинки. Настроение улучшилось. Они не вспоминали больше об «инциденте с лужей», тем более что впереди их ждали куда более серьёзные испытания.
Часов через пять, преодолев ледопад, добрались до 6100. Посидели в палатке промежуточного лагеря. Отдохнули, попили чаю и двинулись через Долину Безмолвия. Во второй половине дня дошли до лагеря I. Там их ждал Наванг. Ещё раз посчитали кислород. Получалось, что должно хватить на троих: четыре баллона в четвертом лагере, два в третьем и по три попробуют вынести сами.
К вечеру в лагерь спустился Владимир Шопин. Он чувствовал себя прекрасно и был уверен, что при теперешней акклиматизации без труда дойдет до вершины, если представится возможность.
«Я испытывал что-то вроде угрызений совести, – записал в дневнике Балыбердин, – от того, что вот мы идём на вершину, а Володя встаёт в конец длинной очереди на восхождение. Я даже пообещал ему составить компанию, если у него не окажется партнера. Я чувствовал себя очень хорошо, надеялся, что этот выход всех сил у меня не отнимет и для повторного подъёма мне достаточно будет короткого отдыха».
Забегая вперёд скажем, что Балыбердину «составить компанию» своему товарищу не удастся; что ни Шопин, ни Чёрный так и не дождутся своей очереди выйти на штурм; что в очередной, детально разработанный план Эверест в очередной раз внесет свои существенные коррективы. Но не будем торопиться. Продолжим всё по порядку.
28 апреля. Утром Мысловский, Балыбердин и Наванг с тяжёлыми рюкзаками вышли из первого лагеря. Взяли много продуктов (без них, как потом выяснилось, можно было вполне обойтись), да ещё по дороге снимали свободные карабины. Словом, нагрузились больше чем достаточно и вскоре почувствовали, что начала накапливаться усталость.
Попросить у базы ещё одного-двух шерпов в помощь хотя бы до лагеря II не догадались. Вообще рабочие взаимоотношения между носильщиками и восходителями сложились весьма своеобразно. Они скорее не помогали, а мешали общему делу.
– До самого конца экспедиции мы так и не смогли перестроить свою психологию по отношению к нашим друзьям – высотным носильщикам, – вспоминает Владимир Балыбердин. – На протяжении всей жизни в альпинизме мы воспитывались на принципах полного самообеспечения, привыкли всегда рассчитывать только на собственные силы. Поэтому стеснялись попросить шерпов поднести что-нибудь из личных вещей или группового снаряжения, даже когда это было необходимо. И если на предыдущих выходах тяжёлая работа оправдывала себя, давая полноценную акклиматизацию, то на последнем подъёме все-таки следовало экономить силы.
К вечеру добрались до второго лагеря. Пока готовился ужин, Мысловский и Балыбердин, как могли, беседовали с Навангом. О Гималаях, о шерпах, об экспедициях на Эверест, в которых он принимал участие.