Новорожденного младенца обмывали теплой водой, заворачивали в пеленки, затягивали веревкой («покромом») и укладывали в колыбель («зыбку»). Зыбка — небольшое продолговатое лукошко с навесом над головой. Ребенка закрывали одеяльцем и зашнуровывали ремнями, привязанными к краям зыбки. Подстилка — обычный ватный матрасик, под которой подстилались крошки гнилого измельченного дерева пли сушеный мох.
Переход колыбели от одного ребенка к другому допускался лишь в том случае, если ранее родившийся ребенок был жив, в противном случае для новорожденного делали новую колыбель. В течение первых недель ребенка мыли каждый день, обычно вечером. Разводили огонь в камельке, нагревали воду и обмывали его с мылом. Затем пеленали, схватывали двумя пальцами носик, потягивали несколько раз, приговаривая: «Не будь курнос». При этом издавали полусвистящий звук.
В течение первой недели после рождения ухаживала за ребенком бабушка-повитуха. До 40 дней ребенок находился в пеленках, после чего его одевали и пеленали только на ночь. Зыбку ставили обычно около постели матери. Грудью детей кормили долго — вплоть до четырех лет.
По истечении шести недель после родов женщина должна совершить перед образами 40 поклонов на коленях, «окуриться» и сходить в церковь. После этих процедур она считается «молитвенной», то есть чистой.
Ребенка крестили на восьмой день. Обходились обычно без священника. Наливали в чистый таз теплую воду, опускали в нее серебряный крест, после чего вода становилась «святой». Крестный отец несколько раз окунал ребенка головой и ногами в воду со словами: «Крестим раба божьего Николая (Петра и т. д.)».
Крестные отец и мать почитались почти наравне с родителями. В случае смерти последних они опекали своих крестников.
В старину обычно детям давали по два имени. При крещении, например, давали имя Петр, а все звали Иваном. Или давали детям клички собак, названия птиц и зверей: мальчиков звали «петушками», «соловьями», «снегирями» и т. п., девочек — «уточками», «пташечками», «мартышками»… Предполагали, что если болезнь, или «порча», будет искать «Ивана», то не найдет, так как фактически его зовут «снегирем». Этот обычай имеет, по всей видимости, древнерусское происхождение. В целях обмана «нечистой силы» на Руси ребенку иногда меняли имя. Отец или дед выносил хворого ребенка из избы и через некоторое время приносил его обратно, называя не старым именем, а «найденом» или «ненашем»: дескать, услышат бесы, что это другой ребенок, и отступятся от него [Федосюк, 1971].
Верили, что умершие могут возвращаться с того света под видом новорожденных — «приходить ояви». «Возвращались» они обычно к родственникам пли друзьям. Обнаружить личность «вернувшегося» помогало чье-либо сновидение, прижизненное заявление самого умершего, какие-либо родимые пятна, рубцы на теле младенца, которые якобы были у ушедшего из жизни, а также другие особенности (например, левшачество и т. п.). Зачастую «вернувшегося» узнавали, когда ребенок начинал говорить, проявлять определенные склонности, подобные тем, которые были у умершего: любовь к лошадям, пристрастие к картам, кузнечному ремеслу и т. п.
Рождению мальчика радовались больше, чем девочки. Отношение к детям было спокойное и ласковое. Интересна вежливая форма обращения к ним. Мальчика звали «тятей», а девочку «мамой». «Тятя, сбегай-ка на угор, принеси-да весло» или «Мама, подай-да огонек».
Детям не ленились рассказывать сказки, петь колыбельные песни-импровизации, песни-потешки:
Старшие дети часто нянчили младших, особенно в небольших семьях, где не было свободных от работы взрослых. Младшие постоянно видели в лице старших поддержку и защиту. Дети за любовь и ласку родителей и старших братьев и сестер платили им полным повиновением, называя отца и мать ласковыми словами: «тятя», «тятюка», «мама», «мамука». Младшие дети не имели права называть старшего брата пли сестру по имени: сестру звали няней, брата — батей.