— при головной боли типа мигрени измеряли голову ленточкой по лобно-затылочной окружности. На ленте делали отметки напротив носа, ушей и с двух сторон от подзатылочной ямки. Затем мерку складывали вдвое, сгибая по отметке «нос». Отметки над ушами и подзатылочной ямкой у здорового человека должны совпадать, а если болит голова — не совпадают: одна половина головы якобы становится больше, так как мозг из одной половины головы «переходит» в другую. Тогда делали массаж головы по лобно-затылочной окружности, потом снова измеряли. Операция повторялась несколько раз, пока отметки на ленте не совпадут. Затем голову крепко стягивали платком. Эта болезнь называлась «переходом мозга», а лечение — «правлением головы»;
— от поноса пили воду с толченым березовым углем или круто заваренный чай;
— при носовых кровотечениях намачивали голову и переносье снегом или водой. Старались больного устроить так, чтобы кровь капала на горящую головешку;
— при запорах «ставили пешку» (заостренный кусочек мыла);
— при переломе костей накладывали лубки и поили больного водой с примесью скобленой меди;
— опрелости у детей присыпали обожженной глиной («печиной»), толчеными гнилушками дерева или пережаренной мукой;
— «сорванный пуп» лечили так: больного клали на спину с согнутыми в коленях ногами. «Правщик», массажируя живот против «токающего» (пульсирующего — сорванного) пупа, постепенно «направляет» его на свое место при помощи черенка ножа или курительной трубки. Захватив затем рукой кожу живота у пупка, завертывает ее направо и держит до тех пор, пока пуп не перестанет «токать»;
— от бородавок старались избавиться следующим способом: велели кому-нибудь сосчитать количество бородавок, тогда они якобы исчезали, или в период полнолуния выходили на улицу и показывали бородавки луне, или давали их лизать собаке;
— при болезни горла привязывали как жаропонижающее листья мать-и-мачехи. При ломоте в глазах тоже прикладывали мать-и-мачеху.
Иногда, если человек болел тяжелой и продолжительной болезнью, не поддающейся лечению «своими» методами, русскоустьинцы обращались к помощи шамана; кто-нибудь из родственников больного отправлялся за ним к эвенам или якутам. Его встречали как дорогого гостя, обильно угощали. В шесть-семь часов вечера начиналась подготовка к камланию: зажигали огонь в камельке, заносили шаманскую одежду, сушили бубен, на пол стелили «депшу» — вышитую бисером шкуру молодого оленя — неизменный шаманский атрибут. Все домочадцы выходили на улицу и справляли естественные надобности, ибо во время камлания выходить на улицу запрещается.
Старейшая жительница Русского Устья Мария Ивановна Чикачева. 1987 г.
(Фото Б. В. Дмитриева.)
Последним на улицу выходил шаман: там он сначала молился на восток и просил духов помочь ему вылечить больного. Затем начинал свистеть — звать духов («врагов»), «Заполучив» их, он, нахлобучив на глаза малахай, входил в избу. В тот момент, когда шаман подходил к депше, кто-нибудь огнивом высекал огонь, с тем расчетом, чтобы искры падали на депшу. Это делалось для того, чтобы согнать с нее недобрых духов. При свете огня на шамана надевали меховое полупальто — «кукашку», украшенную бисером и побрякушками, на голову — малахай с большим вырезом на темени, также украшенный бисером.
После того как шаман усаживался на депшу, двое из присутствующих садились спиной к нему, начинали колотить бубен и петь. Шаман начинал подпевать и постепенно входил в экстаз, тогда «раздразнители» отдавали ему бубей и колотушку, а сами уходили к зрителям. Во время выбора шамана подбирался его переводчик — «толмач». Через него шаман спрашивал, для чего приглашен. Родственники, тоже через толмача, рассказывали о больном и просили помочь. Шаман отвечал, что постарается помочь, но при неудаче просил не обижаться. Затем начинал звать своих духов, те приходили и спрашивали, по какому поводу он их вызывал, шаман рассказывал им об истории болезни… «Посовещавшись» с духами, шаман с пением подходил к больному, наклонялся к нему, искал болезнь — «худобу», «находил» ее и сильно бил в бубен. Наконец избитую, измученную худобу «клал» на бубен и начинал рассказывать окружающим, откуда и как она пришла; обещал, что постарается ее спровадить. Затем «брал» худобу и уносил в «дальнюю дорогу» — топтался у порога минут 15–20, бил в бубен и пел. После возвращения из дальней дороги шаман садился на депшу и рассказывал, что худобу он спровадил и что она не вернется, если будут исполнены его наказы: больному нельзя три дня брать железный, остроконечный предмет, нельзя стучать, бренчать. Больному должен быть обеспечен полный покой. Его нельзя вечером одного выпускать на улицу, а то он может «сдрогнуть» (испугаться) и т. п.