Отправляющиеся в путь вели в основном разговор о том, какая погода ожидает их в пути. Ведь от этого зависел успех дела. И естественно, что ворожба, приметы и поверья направлены в основном на то, чтобы умилостивить стихию, задобрить ее, создать благоприятные условия для жизни и труда.
Если гагара летит против ветра, то ветер должен стихнуть и небо прояснится. В таком случае, завидев летящую гагару, распевали: «Гагара-аа, лети на низовой, на низовой (или на верхоской), небо чисти, небо чисти».
Зимой, если долго стояли ясные морозные дни, призывали облака, для этого женщина собирала кусочки шерсти («мохнашки»), тряпочки, различный сор с пола («сметье»), кидала в огонь и приговаривала: «И, и, батюшка cap-огонь, дай морок (облака), дай тепло моему дитятке!» Если же долго стояли пасмурные, ненастные дни, то бросали в огонь кусочки мамонтовой кости со словами: «Будь ясно, будь ясно!» При затяжных ветрах делали маленький деревянный крестик, ставили его в тундре со словами: «И, и, Николай Чудотворец, погоду укрути!» Иногда выносили икону на улицу, молились перед пей, прося ее «утихомирить стихею». Против непогоды применялся и следующий метод: человек, родившийся в тихую ясную погоду, раздевался догола и бегал по тундре с криком: «Будь ясно! Будь тихо! Будь такой день, в какой я родился!».
Верили, что некоторые люди могли «спускать сату», то есть создавать на некоторый срок определенную погоду. Спускание саты, видимо, перенято у якутов. И. А. Худяков считал, что «сата» — камень, обладающий магической силой. Человек, имеющий такой камень (камень он никому не показывал), мог вызвать необходимую ногоду. Если он желает дождя, то приговаривает: «Пусть шесть суток идет дождь со снегом!» Если желает ветра и холода: «Пусть холодный сток три дня будет!» «Сату спускают» большей частью весной, чтобы снег подмерз от ветра и легко было ехать, когда незавершены какие-либо хозяйственные дела.
Во время летних длительных ветров старики специально рассказывали былины о Садко, время от времени восклицая: «Садко, гость богатый, погоду укрути!» Считали эту былину счастливой. (Записано со слов С. Н. Рожина, 62 года, 1966 г.)
Много поверий и запретов было связано с рыболовным и охотничьим промыслом. К примеру, охотники, ожидающие диких оленей, переправляющихся через реку, должны были держать щепку во рту, чтобы их думы не могли узнать олени. Охотники не употребляли слов «добывать», «убивать», «промышлять», «ловить», «стрелять» и т. п., а говорили: «пошли караулить оленей», «под оленей поползли», «пошли на сендуху», «поехали по пастям», «пошли гусевать», «поехали неводить», «пошли на лайду» и т. п.
При разделке дикого оленя охотник никогда не отдаст голову, чтобы вместе с ней не отдать и свою Удачу.
Отправляя на охоту сына или мужа, женщина осеняла его крестным знамением. Со двора заносила щепки и клала их у камелька. Они означали добытых песцов, оленей, гусей.
В день отъезда мужа в дальнюю дорогу или на рыбалку мыть пол в избе категорически запрещалось, иначе он не вернется.
Медведя называли «дедушкой». Его не «убивали», а «промышляли». Если дома шел разговор о медведях, тут же обращались к огню: «Батюшко cap-огонь, не сказывай». Есть медвежье мясо матери охотника и беременным женщинам запрещалось. Голову и легкие убитого медведя закапывали. Считали, что огонь, медведь и горностай являются братьями, а вода — их старшая сестра.
Запрещалось вынимать из пасти (ловушки) песца против направления его движения, а также класть его на нарту головой назад. Нельзя кормить головой песца собак.
Топтать шерсть пушных зверей — грех.
Запрещалось также кормить головой нерпы не «нерпичьих» собак.
Есть беременной женщине головы гусей и уток нельзя.
Нельзя женщине перешагивать через весло: у гребца руки будут болеть.
Жарить озерную рыбу нельзя — озеро «осердится». Ходить зимой по озеру в крашеной (дубленой ольхой) обуви — озеро также «осердится».
Вновь изготовленный невод окропляли «святой» водой, которую готовили простым способом: брали икону, ставили ее в чистую миску и сверху поливали кипяченой водой, после этого вода становилась «святой».
Бывали случаи, что невод «уросил», то есть плохо ловил, тогда клали в чашку ладан, зажигали его и махали над неводом, это означало «окуривать невод». Если не было ладана, то его заменял обыкновенный багульник. Вообще багульник играл универсальную роль: им окуривали не только невод, но и избы, гробы, женщин после родов и т. д. К «уросливому» неводу применяли еще один метод. Ловили бабочку («липка»), зашивали ее в тряпочку и привязывали к неводу, после этого снова поливали «святой» водой.