Но успокоиться не могла, и в каком бы направлении она ни двинулась, она тут же начинала заводить романы. Она перетрахала всех приятелей-монегасков своего ничего не подозревавшего мужа, половину французского Лазурного берега и еще половину мужиков на итальянской части Ривьеры. Причем ухитрялась это делать с громкими скандалами, мордобоем и выяснением отношений между любовниками. Только идиот муж ничего не знал про эти похождения. Кроме того, она довольно часто мотала в Москву под предлогом тоски по матери, которую она в Москве и в глаза не видела, а носилась по своим бесчисленным московским любовникам или сидела в баре гостиницы «Интурист» со своими подругами по прежней профессии. При этом, если ей кто-то предлагал «сняться», то она спокойно договаривалась о цене и уходила с мужиками. То есть она была идейной проституткой, потому что деньги, которые она зарабатывала проституцией, были мизерными в сравнении с тем, что давал ей муж. Но иначе она с мужчинами вести себя не могла.
И вот однажды во время очередного полета в Москву она в аэропорту Ниццы познакомилась с совершенно потрясающим красавцем – немецким военным летчиком, на которого она произвела неизгладимое впечатление. Он тоже летел в Москву. Первый раз они трахнулись прямо в самолете во время полета. При этом выяснилось, что Наташка делала это в самолете многократно, а летчик-профессионал, жизнь которого проходит в воздухе, первый раз попробовал это удовольствие на высоте 8 тысяч метров. В связи с чем Наташка стала над ним издеваться в своей вечной манере общения с мужиками – она то заискивала перед ними, то издевалась. Что мужиков сильно сбивало с толку. Короче, этот немец заторчал на нее, и они прекрасно провели время в Москве. При этом немец, конечно, сорвал свою деловую поездку и получил огромный нагоняй от начальства, поскольку вместо того, чтобы заниматься в Москве переговорами с Министерством обороны о советском военном имуществе, оставленном в бывшей ГДР, он пропадал с Наташкой в ночных дискотеках, барах и казино.
Но самое смешное в этой истории то, что немец, несмотря на свое добропорядочное немецкое происхождение, семью и детей, в Наташку безумно влюбился. И стал на своем спортивном «Мерседесе-500» приезжать из Мюнхена в Монако, где встречался с Наташкой и уходил с ней в большие загулы. И хотя про бесчисленные романы Наташки с жителями Ниццы, Канн, Антиба и всего остального побережья ее муж ничего не знал, но про этого немца ему стукнули отвергнутые Наташкины поклонники. Он нанял частного детектива, выследил их и, затаив некоторую обиду, поступил довольно коварно. Он предложил Наташке смотаться в Таиланд, поскольку Таиланд – одно из тех редких на земле мест, где тоже находится филиал рая. А в Таиланде, поужинав с женой в роскошном ночном ресторане, он взял такси, вывез Наташку на какой-то пустырь, где неожиданно достал пистолет, стал разговаривать с ней грубо, выкинул из машины и сказал, что знает все про немца и требует, чтобы она ему во всем призналась.
Надо сказать, что Наташка свое чудовищное блядство сочетала с чудовищно лживым характером. Она ни одного слова правды сказать не могла никогда. И соответственно никак ему не признавалась. Тогда он бросил ей в лицо пачку фотографий, присланных ему «доброжелателями», и закричал:
– А это что? Я тебя, тварь, нашел на панели, вытащил из твоей сраной России и привез в Монте-Карло – лучшее место в мире! Я дал тебе все возможности, а ты мне изменяешь, сволочь, да еще с кем – со швабом, с немцем поганым! И еще врешь, не признаешься! Поэтому сейчас я тебя просто убью, тварь такую, и брошу в эту канаву, где тебя даже искать не будут. А если и найдут, кому ты нужна в Таиланде? Таксисту я заплачу так, что он будет молчать до могилы. Признавайся во всем!
Тут Наташку охватил дикий страх, и она сказала мужу:
– Я знаю, что ты меня все равно убьешь, но перед смертью хочу тебе признаться. Да, действительно, всего один раз я тебе изменила, он столько меня преследовал, он угрожал, что иначе убьет и меня, и тебя! И потому я пошла с ним, но это было только один раз, ради тебя – я говорю это тебе перед смертью! А теперь стреляй в меня, но, пожалуйста, не в лицо, а в сердце!
С этими словами она заломила руки, упала на землю, всем своим видом демонстрируя, что готова принять мученическую смерть. Эта комедия на мужа подействовала. Он сказал, что за то, что она сказала ему правду, он ее прощает, но тут же взял с нее клятву, что ничего подобного больше не будет. Короче, он привез ее в Монако, и ей опять был открыт доступ к яхте, к коллекции автомобилей и к его банковскому счету. Ей была выделена кредитная карточка «Америкэн экспресс», правда – с ограничением суммы до пяти тысяч долларов в месяц на мелкие расходы. То есть Наташка извлекла пользу даже из этой истории.
Но изменилась ли она после этого? Рассказав мне – в постели – всю эту историю, она сказала, что сделала из нее один вывод: нужно быть осторожной. Поэтому сейчас, когда она выезжала ко мне на свидание, она сказала мужу, что нашла работу переводчицы, и я ей должен заплатить 2 тысячи франков за час. А поскольку «работали» мы с ней шесть часов, то получалось 12 тысяч франков. Я сказал:
– Наташ, ты когда мужу врешь, то ври, да не завирайся. Никогда никакому переводчику не платят 12 тысяч франков за один день работы. Ты за всю свою работу получишь у меня тысячу франков, что соответствует 200 долларам, и это хороший заработок для переводчицы.
Она говорит:
– Саш, но я уже сказала мужу, что получаю две тысячи долларов в час.
Я говорю:
– Наташка, из того, что ты мне рассказала, я тоже сделал один вывод. А именно: что ты начинаешь врать еще до того, как открываешь рот. Ты же мне только что признавалась в безумной любви. А бабки все-таки хочешь с меня срубить.
На что Наташка ответила:
– А для чего вы, мужики, еще нужны?
История тридцать вторая
Виктор Каннский
– В префектуру города Парижа я пришел для того, чтобы продлить свой «карт де сежюр», то есть вид на жительство. А там в огромном зале сидят все, кто просит Францию о том же, – арабы, индусы, китайцы, вьетнамцы, представители Восточной Европы и африканских стран. В тюрбанах, в сари, с детьми, которые орут и сопливятся, и с престарелыми родителями, которые спят в инвалидных креслах или трясутся от эпилепсии. И среди этого пестрого и в основном азиатского столпотворения встречаются очень экзотические фигуры. Например, Андрей Грачев, бывший пресс-секретарь Горбачева. Он сидел в измятом плаще точно так же, как остальные, – в очереди. А дальше я увидел еще одно знакомое лицо – известного и теперь уже французского кинорежиссера Виктора Невского, который стал лауреатом Каннского фестиваля, за что я его называю теперь Виктор Каннский, и он откликается. А стать лауреатом Каннского фестиваля – это, надо сказать, крупнейшее достижение в области кино, особенно на фоне того, что русским режиссерам давно никаких премий здесь не дают. То есть Невский – это просто выдающийся человек! И не только своим режиссерским талантом, а всей биографией…
– Саша, я знаю его биографию, я написал о нем в книге «Игра в кино».
– Ты написал сухую и прозаическую версию. А я расскажу романтическую. Которую ты не знаешь, потому что ты учился во ВГИКе раньше нас.
– Да на сколько же раньше? На пару лет! Я с Витей в нашей вгиковской общаге жил, на Яузе! У нас компания была – Лева Репин, Валя Козачков, Витя Невский, Слава Говорухин и я. Мы по субботам все пять этажей общаги обегали, у каждого брали пять копеек. Больше не брали – только пять, но с каждого человека! А в воскресенье утром на эти деньги ехали на такси в «Арагви» хаши есть. А когда Репин ногу сломал, Говорухин о нем поэму написал, она так начиналась: «Я вышел в ночь, стою на костылях, шумит «Арагви» предо мною…»
– Но ты сагу про кинобудку знаешь?
– Нет, не знаю.
– Ну так слушай. Я учился в мастерской профессора Кулешова, а Витя на два курса старше меня, у профессора Генике. И тогда, во ВГИКе, Витя был очень заметным персонажем – юный, обаятельный, с простецким круглым лицом и вечно озорными глазами. Василий Шукшин, когда его увидел, тут же взял его сниматься, и Витя снимался во всех студенческих работах Шукшина, а потом и в больших его фильмах, что уже само по себе говорит об уровне Витиного актерского обаяния и народности типажа. Потом он снимался у Виктора Трегубовича в его ленфильмовских картинах. На весь ВГИК тогда было два таких ярких крестьянских персонажа – Невский и Валя Теличкина. То есть если бы Витя выбрал актерскую карьеру, то из него вышел бы эдакий замечательный гибрид Леонова, Куравлева и Ролана Быкова.