но, так как в то лето дорога к востоку оказалась совершенно закрытой сплошными массами льда.
'V Неудача Алексеева, разумеется, не могла остановить дальнейшие плавания. Зимой 1647/43 г. по инициативе того же Алексеева, поддержанного Дежневым, возникло еще более крупное товарищество из промышленных и служилых люден. К лету было изготовлено семь кочей, с экипажем около тридцати человек на каждом. Челобитье Дежнева, как увидим ниже, указывает несколько меньшее число судов и экипажа. Главой новой экспедиции, несомненно, был Дежнев, так как он был отпущен с промышленниками для того, чтобы «великому государю мочно было в ясачном зборе прибыль учинить»; в качестве «приказного человека», т. е. официального представителя правительственной власти, Дежнев ни в коем случае не мог играть второй роли в экспедиции промышленников. 20 июня 1648 г. алексеевские кочи вышли в морс, в то лето свободное от льдов. Где-то, во всяком случае не доходя «Большого Каменного носа», т. е. Чукотского мыса, при входе в Берингов пролив четыре коча отделились от небольшой флотилии Дежнева. Какова была их дальнейшая судьба — неизвестно. Возможно, что их занесло к американским берегам. Много спустя, в семидесятых годах XVIII в., старшина одного из Гвоздевских островов рассказывал, что на р. Хеуверене (С. Америка) живут какие-то неизвестные люди, похожие своим обличьем, платьем, языком и обычаями на русских. Может быть, это были потомки деж-невскнх спутников.
Остальные три коча, на которых находились Дежнез, Алексеев и Анкудинов, продолжая благополучно путь к востоку, обогнули Чукотский полуостров и в сентябре прошли пролив, отделяющий Азию от Америки. Подробности этого плавания узнаем из челобнтий и «отписок» Дежнева. Его описание «Большого Каменного носа» достаточно обстоятельно и верно для человека, лишенного географических знаний. Дежнев прежде . всего отмечает, что
«Большой Камень» — эго не «Святой Нос», лежащий около «реки Чухочы», до которой в 1646 г. доходил Игнатьев. Да-•лсс, говоря о величине «Большого Камня», Дежнев указывает, что этот мыс «вышел в морс гораздо далеко», и очень точно указывает его направление: «а лежит тот нос промеж сивер и полуношник», т. е. между севером и востоком, и притом так, что «поворотит (заворачивает) кругом к Онандыре реке подлегло» (не круто). Не забыл Дежнев отметить и расстояние от обойденного им мыса до ближайшего, позднее известного ему, Дежневу, географического пункта — р. Анадырь: Дежнев говорит, что «доброго побегу» от носа до этой реки морем (а также и по берегу) будет «трои суток, а боле нет». Но он еще точнее определяет положение «Большого Камня», указывая на его особый береговой признак, именно: с западной стороны носа, сообщает мореплаватель, «вышла речка», впадающая здесь в море, а на речке расположено «становье чухчей» с укреплением, сооруженным в виде «башни из кости китовой». До некоторой степени Дежнев описывает и население «Большого Каменного носа». Здесь, говорит Дежнев, «живут люди чухчн, добре много», а на островах, лежащих против носа, особые люди, которых «называют зубатыми, потому что пронимают они сквозь губу по .два зуба немалых костяных». С этими «зубатыми людьми» (эскимосы) Дежнев и его спутники повстречались около самого мыса. Что касается островов, то, очевидно, Дежнев имел в виду или о. Св. Лаврентия (издали благодаря горам он действительно производит впечатление нескольких островов) или же лежащие в Беринговом проливе у азиатских берегов Аракамчечсн и Итты-гран.
Соединяя известия Дежнева о «Большом Каменном носу», не приходится сомневаться в том, что это действительно Чукотский мыс и что, таким образом, якутский казак почти за сто лет до Беринга прошел пролив между, Азией и Америкой. Г. Ф. Миллер, в XVIII в. опубликовавший первые известия о Дежневе, полагал, правда,
больше по догадке, что Дежнев действительно обогнул северо-восточную оконечность Азин. Позднее другие историки, не разделяя мнения Миллера, считали, что «Большой Каменный нос», так подробно описанный Дежневым, не более как мыс Чау некий или мыс Шелагский и что Дежнев, следова-„ тсльно, даже и не дошел до Берингова пролива. Однако после открытия в конце XIX в. Оглоблиным челобитной Дежнева, относящейся к 1662 г. и неизвестной прежним историкам, все сомнения и возражения по этому поводу отпадают. В этом челобитье на царское имя Дежнев, говоря о том, что он был отпущен с реки Ковымы (Колыма тож) с торговыми и промышленными людьми на р. Анадырь для «твоего государева ясачного сбору и для прииску новых неясачных людей, и для твоих государевых всяких дел», так описывает свое трудное плавание: «И я, холоп твой, с ними торговыми и с промышленными людьми шли морем, на шти (шесть) ночах, девяносто человек; и про-шед Анадырское устье, судом божиим те наши все кочи море разбило... А я, холоп твой... остался всего с двадцатью четырьмя человеки, и тех товарищей моих зимним путем на лыжах, с нарты,—со стыди (стужа) и з голоду и со всякой «ужей, не дошед Анандыря реки, дорогою идучи 12 человек безвестно не стало. А я, холоп твой, на Анадырь реку доволокся всего двенадцатью человеки» 11.
Сущность этого краткого, но очень ценного сообщения заключается в том, что суда Дежнева шли от устья Колымы морем и, «прошед Анандырское устье», потерпели крушение. Даже при самом беглом взгляде на карту северо-восточных берегов Азии ясно, что, идя морем с р. Колымы, можно попасть на р. Анадырь (предварительно миновав ее устье) только одним путем — через Берингов пролиз. Около Чукотского мыса кочь Герасима Анкудинова потерпел крушение, и Анкудинову и его спутникам пришлось
перейти на судно Алексеева. Совместное плавание по Великому океану продолжалось недолго. В конце сентября начались сильные штормы, разлучившие Дежнева с кочем Алексеева. Больше они нс встречались. Позднее, на суше, во время похода на коряков Дежнев отбил у них «якутскую бабу Федота Алексеева», очевидно, бывшую на судне последнего. Эта женщина, по словам Дежнева, сообщила ему. что Алексеев и Анкудинов умерли от цинги, большая часть их спутников была убита на берегу в схватке с туземцами, остальные бежали в лодках неведомо куда, сама же она попала в плен. Имеются данные, что бежавшие на лодках доплыли до р. Камчатки, где они некоторое время и жили. Память об этих русских первонасель-киках Камчатки была жива на полуострове еще во время Владимира Атласова, о котором речь будет дальше.
^ Потеряв из виду кочь Алексеева, Дежнев оказался в крайне тяжелом положении. Бури -продолжались, утлое судно Дежнева, пострадавшее от длинных переходов без какого-либо ремонта, отказывалось служить; его, по выражению Дежнева, носило по морю «всюду неволею» и, наконец, «выбросило на берег з передний конец, за Анадырь реку». Трудно установить теперь, где именно это произошло. Миллер указывал на местность около Олюторского мыса в Беринговом море. Исследователь прошлого века Пыгшн полагал, что Дежнев, обогнув Чукотский мыс, «выплыл в Охотское море» \ Это еще раз говорит за то, что Дежнев не только открыл так называемый Берингов пролив, но первым из русских мореходов обошел весь огромный Камчатский полуостров. Сам Дежнев определяет расстояние от места своего кораблекрушения до низовьев р. Анадыря счетом «ровно десять недель». Но это указание, учитывая условия, при которых Дежнев и его спутники прошли путь до Анадыря, не даст все-таки возможности сколько* нибудь точно определить место кораблекрушения и высад- 12 ли на сушу. Во всяком случае произошло это очень далеко к югу от Анадыря, возможно на берегах Пенжинского моря (северная часть Охотского моря), а потому мнение Пыпииа вполне допустимо.