Чрезвычайно трудно и опасно было положение Дежнева и его товарищей во время плавания; с высадкой на берег оно нисколько не улучшилось. Два с половиной месяца «холодны и голы, наги и босы» шли потерпевшие крушение к северу по совершенно неизвестной им местности без проводников, при начавшихся уже полярных холодах. Туземцев по дороге они не встретили, лесов с дичью — тоже; не имея никаких рыболовных снастей, они не могли добывать рыбу. Как они вообще добывали себе продовольствие и чем питались — неизвестно. Добредя, наконец, до Анадыря, «внизу близко моря», и устроив стан, «с голоду мы, бедные, врозь разбрелись», сообщал позднее в своей челобитной Дежнев. Двенадцать человек в поисках продовольствия и людей отправились вверх по реке. В течение двадцати дней они не встретили не только людей, но даже и признаков человеческого жилья. Назад вернулось трое, остальные, изнемогая от голода и холода, «обночевались, почали в снегу ямы копать». Дежнев немедленно отправил им на помощь несколько человек, послав с ними замерзавшим «последнее свое постеленко и одеялншко». Но отставших не удалось найти: очевидно, все они, выйдя из ям, заблудились и замерзли. Вскоре погибло еще четыре участника экспедиции, и, таким образом, отряд Дежнева уменьшился до двенадцати человек.
С «великою нужею» перезимовав на низовьях Анадыря, Дежнев летом. 1649 г. на лодке, сооруженной из выброшенного морем леса, поплыл с уцелевшими товарищами вверх по реке и благополучно достиг знмовьев «ана-З'льскнх людей», которые до тех пор никогда не встречались с русскими. Произошло столкновение, причем сам Дежнев был ранен «смертной раной», но остался жив. Замирив ‘шаульцев и объясачнв их, Дежнев поставил на среднем те-
4. «Русские на севере* 49
чек ни Анадыря свое «зимовье», впоследствии Анадырский острог, тогда крайнее русское владение на востоке азиатского материка. Устроившись на новых местах, Дежнев стал помышлять, если и не о возвращении на Колыму, то по крайней мере о том, чтобы подать туда о себе весть с целью получить помощь людьми и военными припасами. И того и другого у него было слишком мало на случай возможных нападений. Весь 1649 г. Дежнев и его спутники провели одни на Анадыре. Только в апреле 1650 г. они были обрадованы неожиданным прибытием русского отряда под начальством служилого человека Семена Моторы, добравшегося сухим путем, через р. Анюй и горы \ до дежиев-ского зимовья. Вскоре во главе с Михаилом Стадухиным прибыл второй отряд. Стадухнн попытался было итти морем по следам Дежнева, но неудачно и в 1650 г. избрал более легкую сухопутную дорогу. Несколько позднее на Анадыре появилась третья партия — Юрия Селиверстова. Теперь на Анадыре русские располагали достаточными силами. Началось- постепенное освоение «новой землицы».
С Моторою Дежнев вполне поладил и даже несколько подчинился ему в виду того, что Мотора действовал по «наказной памяти» властей Колымского острога. После смерти Моторы, погибшего в 1652 г. при столкновении с анаульцами, вся власть над соединенными отрядами перешла в руки Дежнева, между прочим, по челобитью самих служилых и промышленных людей. Иначе- обстояло дело в отношении Стадухина. С ним не только у Дежнева, но к у Моторы временами были открытые столкновения из-за власти над русскими и ясачными людьми, из-за соперничества по промыслам, сбору ясака и т. д. Стадухин был настолько неуживчив и корыстолюбив, что в 1651 г. Мотора и Дежнев со своими людьми отделились от него и созсем было ушли на р. Пенжину, впадающую в Охотское море. Соперничество между отрядами разгорелось в особенности после того, как Дежнев в 1652 г. открыл в 13
устьях р. Анадыря корту (каменистая отмель), где весной собирались стада моржей, терявшие здесь свой «рыбий зуб». Сверх этого, Дежнев открыл обширные старые залежи «заморного зуба»; повидимому, это были скелеты давно вымерших мамонтов; цена за 2]/? фунта «рыбьего зуба» доходила тогда до 50 рублей и более, считая на золото. Затем Дежнев стал- и «зверя промышлять» ради пушнины. В эти заманчивые места устремились и другие отряды, причем каждый, приписывая себе честь открытия корги, претендовал на право исключительной разработки богатейшей добычи. Стадухин и Селиверстов послали даже в Якутск тайное донесение, будто они открыли коргу и залежи «заморного зуба». В связи с этим Дежнев позднее в целях опровержения подобных притязаний дал в своем челобитье описание своего плавания, окончившегося открытием Анадыря.
Положение Дежнева как начальника было очень нелегкое: ему приходилось все время быть настороже з отношении местного воинственного населения и одновременно управлять русским отрядом. Дежнев, обладавший не только выдающейся энергией, но и уменьем обращаться с людьми, успешно справился со своей трудной задачей: его авторитет начальника признавали в достаточной мере, причем он пользовался и популярностью, о чем свидетельствует вышеупомянутое челобитье служилых и промышленных людей. В 1653 г. Дежнев, думая отпразнть морем собранные им «рыбий зуб» и «мягкую рухлядь», построил судно, но потом «без доброй снасти судовой и без доброго паруса и якоря» не решился. «Государева казна» была отправлена в Якутск сухопутьем.
В 1656 г. стрелецкий и казачий сотник Амос Михайлов, первый правительственный «прнкащик», посланный с 30 служилыми людьми на Анадырь, должен был «распи-сатца» с Дежневым,. Никитою Семеновым (товарищем Дежнева по анадырской службе) и Селиверстовым, иначе говоря, принять от них зимовья, служилых люден, ама-
матов (.заложники), государеву казну, различные документы, воинские и другие запасы. Однако официальная служба Дежнева в .«новой землице» кончилась только три года спустя, когда в 1659 г. Дежнев сдал Анадырский острожек и аманатов боярскому сыну Курбату Иванову, известному якутскому деятелю того времени. После этого Дежнев прожил на Анадыре еще два года, занимаясь уже от себя промыслом моржовой кости и пушнины.
В 1662 г. Дежнев сухопутьем отправился в Якутск, где ему предстояло дать отчет главным образом касательно добычи и ясака и сдать в казну то и другое, а потом получить за много лет государево жалованье. Повидимому, власти подозревали Дежнева в утайке некоторой части добычи, но отчет и сдача казенного имущества прошли для Дежнева вполне благополучно. Это видно из того, что несколько позднее ему же было поручено отвезти в Москву все доставленное в Якутск как им самим, так и другими лицами. Но с получением жалованья вышла большая задержка. Из челобнтий Дежнева явствует, что он, числясь на государевой службе с 1643 г., получал следующий годовой оклад: «денег 5 рублей, хлеба 5 чети с осми-ною ржи. 4 чети овса, 2 пуда без чети соли». Оклад был невелик, но и его Дежнев фактически не получал в течение девятнадцати лет, потому что все это время находился на «дальних службах» и жил «своими деньгами», в результате чего «обнищал и обдолжал великими неокупны-ми долги». Якутский воевода И. В. Голенищев-Кутузов выдал Дежневу сполна за указанные годы только соляной оклад, в остальном же отказал — «для денежной и хлебной скудости» Якутского острога. Равным образом, он не мог уплатить Дежневу за 31 пуд 39 гривенок «костяной казны», добытой Дежневым на свои собственные средства.
Повидимому, в начале 1664 г. Дежнев доставил «государеву казну» в Москву. Здесь он подал ряд челобитий по своему ведомству в Сибирский приказ, прося о разных наградах и милостях, по его выражению, «за мое служ-52 бншко к тебе великому государю, и за подъемы (сборы на службу на свои средства), и за аманацкое нманье (взятие заложников), и за раны, и за кровь, и за морские разбои (кораблекрушения), и за всякое нужное терпение». Челобитья Дежнева были удовлетворены: он получил следуемое ему жалованье Уз деньгами и % сукнами; за его личную добычу ему уплатили 500 рублей соболями. Особо просил Дежнев за свою 20-летнюю службу — «за ту мою службу, и за кровь, и за раны, и за ясачную прибыль»— поверстать (назначить) его в сотники по Якутскому острогу и, сверх этого, разрешить ему ежегодно покупать «про свой обиход» в Якутске по 300 пудов хлебных запасов. Это челобитье Дежнева также было удовлетворено. Но в виду того, что в Якутске все «сотничьи оклады» были уже заняты, Дежневу предоставили свободный «оклад» якутского атамана, о чем в начале 1665 г. была послана грамота якутскому воеводе.